Каширины (станица Кулаково)

papakash

Медленное прочтение "Памятных книжек Забайкальской области" на 1896 и 1901 годы, найденных мною в местной библиотеке, результатов не принесло. Каширины в них не упоминаются.

Чтобы хоть как-то оправдать затраченное время, выписал некоторые сведения о населённых пунктах, где жили мои предки.

Кулаковская станица

1891 год.
Станичный атаман - Степан Кривоносов.

1896 год.
Станичный атаман - младший урядник Влас Дьяконов.

1901 год.
Станичный атаман - фельдфебель Пётр Полуполтинный.

Вопрос: как часто происходили выборы станичного атамана?

В 1896 году в Урульгинской церковно-приходской школе обучались 18 мальчиков. Законоучитель - священник Павел Мурашёв, учительница - Александра Шпендель. Верхне-Теленгуйской церковно-приходской школой заведовал священник Михаил Титов, учителем был Иван Власьевский. Сведений о количестве учеников нет.

Одноклассное казачье училище было открыто в Кулаково в 1874 году. В 1901 году должность учителя исполнял Константин Яковлевич Бутин, почётным блюстителем был казак Егор Самодуров.

Сведения о церквях Нерчинского округа (1901 год).

Урульгинская Покровско-Николаевская церковь, построена в 1815 году, каменная. Священник - Николай Писарев, псаломщики - Иосиф Селезнёв и Константин Попов. Староста - казак Павел Кривоносов. Адрес - станица Кулаковская. Приписные: Верхне-Теленгуйская Ильинская, построена в 1891 г., деревянная; Усть-Теленгуйская Ильинская, построена в 1875 г., деревянная. Староста - урядник Феодосий Бородин; Урульгинская Петропавловская (на Кабинетск. золот. промысле), построена в 1890 году, деревянная; Апрелковская Михаило-Архангельская, построена в 1892 году, деревянная.

харьковчанка

Огромное спасибо,за информацию-сплошь родные имена.
Церковный староста-Павел СеменовичКривоносов-мой родной прадед.
Константи Яковлевич Бутин-учитель в казачьем училище был женат на его родной сестре Марии Семеновне Кривоносовой.
Около 1905 года они переехали в Нерчинск и там оба учительствовали. А моя бабушка маленькой девочкой подолгу у них гостила. Связь с ними оборвалась еще в 30 годы,не могу никого из их потомков пока найти.
Урядник Феодосий Бородин -это отец Геннадия Феодосиевича Бородина,который был женат на родной сестре моей бабушки Наталье Павловне Кривоносовой.
Спасибо за фото Кулаково и Урульгинской церкви в Живом Журнале.
Сто раз смотрела их,вся семья собиралась.

Седой

papakash

Станичный атаман избирался сроком на три года.

papakash

харьковчанка, и Вам спасибо, учту эту информацию в дальнейших поисках. Я хотел узнать, Вы своё родословное древо не составляли? Наверняка у нас есть общие предки, можно было бы поискать.
Седой, спасибо! Могу выслать для размещения на сайте фрагмент карты Забайкалья, приложенный к памятной книжке 1901 года.

papakash

Вот ещё информация из Памятной книжки 1896 года. Как можно расшифровать сокращения?

Станица Кулаковская, жит. 3170 д. об. п. ст. п. ц., прих. уч. Посёлки: Лапшиков, Андроников, Котельников, Урульгинский, цер, нр. шк., Савватеев, Пешков, Бишигин, Сальников, Апрелков.

АндрейСафонов

papakash,
Мне кажется, что возможно так - жителей 3170 душ обоего пола, станичная приходская церковь, приходское училище. Посёлки (идёт перечисление) после Урульгинского скорее всего - церковь, народная школа.

papakash

АндрейСафонов, спасибо!

papakash

Начинаю выкладывать расшифровки наших с Семёном Фёдоровичем Кашириным бесед о семейной истории. Записи сделаны в августе этого года в селе Заречном, Нерчинского района Забайкальского края.

А.К.: Расскажите про брата Гошу и брата Сашу, пожалуйста.
С.К.: Ну, ребята, когда пошли в школу, и Саша, и Гоша, мать им всегда наказывала: «Вы, ребята, не смейте ничего чужого трогать. Никого не обижайте, ни с кем не ругайтесь, не ссорьтесь. Потому что вы знаете, что на нас смотрят, как на детей врага народа. И поэтому, вы всегда будете виноваты. Поэтому ведите себя прилично». Ну и вот смотришь, нет-нет, ребята есть ребята, этот малый, Саша, его всё Люляном звали в детстве, любил повозиться…
А.К.: А вот Лютик, это у Георгия или у Саши прозвище было?
С.К.: Лютик? Нет, Люлян его звали.
А.К.: Это у Александра?
С.К.: Да, а Гошу никто никак не называл. Вот. Он, значит, частенько с ребятами любил повозиться. Смотришь, иной раз и до драки дело доходило. Ну, что, в те года как-то вообще любители были повозиться, силу показать свою, молодёжь. И вот Гоша был спокойный характером, наоборот, как увидит, что братка опять в куче возится с другими, подойдёт, в разные стороны их раскидает, его за шиворот, поднимает и к матери с жалобой идёт: «Мама, а Люлян опять дрался». Ну, мать, конечно, сразу начинает воспитательную работу проводить с ним.
А.К.: Народная педагогика? Порола?
С.К.: Но. Да бывало и это, конечно. У матери не заржавеет, в этом плане. И она молодец, она вот без отца сумела всех вырастить. А годы-то были ой-ой-ой. Всех на ноги поднять, как говорится, и ни одного глупого, такого, чтоб людям мешал жить. Все люди, как люди выросли. Все работали. Потом, правда, война тут вмешалась, перепутала все карты. Один погиб, второй пришёл, недолго задержался, после армии заболел, после войны с японцами. Что уж отразилось? Там одному Богу известно. Ну, короче говоря…
А.К.: Но Георгий, я вот почитал письма с фронта, пишет он правильно и подчерк красивый, и всё такое прочее. То есть какие-то таланты были…
С.К.: А вот у Саши, между прочим, подчерк был ещё лучше. Он красиво писал.
А.К.: Но от него-то письма с фронта сохранились?
С.К.: Нет, нету. У меня, допустим, ни одного нету. У Гали там, может быть, что-нибудь и осталось. Сомневаюсь я тут, конечно. Но навряд ли. Так он туда ещё и не писал с армии-то. Ну, а вот он писал, его там часто как писаря использовали в части. Я, говорит, опять в штабе сидел там, писал в письмах-то. Подчерк у него красивый был. У Гоши тоже хороший, ничего подчерк был. Но они в своё время... Раньше же было чистописание. Как он? Каллиграфический или какой подчерк должен быть у людей. Вот они всё учили, как это пишется.
А.К.: Как же бабушка, при таких-то сыновьях грамотных, почему она грамоту не освоила?
С.К.: Ты имеешь в виду, не училась сама?
А.К.: Да.
С.К.: Так до учёбы ли ей тут было? Но она рассказывала, что нас, говорит, в тюрьме заставляли учиться. И вот там же всё сидели-то такие, что грамоты не имели. Раньше же как смотрели? А что девок-то учить? Ребятам письма писать? Нечего их учить, пусть делом занимаются. Учатся по хозяйству, вот и вся учёба их. И вот, говорит, изучила я эти, конечно, сразу буквы. Мне, говорит, очень легко это всё далось. И сидели, говорит, мы за столом с одной, тоже заключённой. И вот даёт задание там учитель: составьте вот такое-то слово, вот такое-то ли предложение. Я, говорит, ей возьму, да что-нибудь совсем другое насоставляю и положу ей. Он походит, посмотрит у меня, посмотрит у неё: «А ты чего тут наскладывала?» Она повторяет то, что он велел сложить-то. Но все га-га-га, все хо-хо-хо. Вот таким образом. Она шутница была, в общем-то, с юмором.
А.К.: А отец Ваш, в этом смысле, тоже с юмором был?
С.К.: Он более спокойный такой характером, мать-то такая шустрая была, а отец спокойный. Я вот всё говорю, характер у него был такой, покладистый. Я помню, мы маленькие были, начинаем возиться в избе, он с нами возится на полу. Мать говорит-говорит, берёт ремень и первому ему – хрясь! (Смеётся.) Он говорит: «Да, ну пусть дети поразвиваются». Он как всё равно знал, что немного ему осталось вместе с детьми побыть. Любил он возиться со всеми. Любили его все.
А.К.: Но они-то с матерью друг друга сильно любили? Ведь он же даже из Южной Кореи выбрался.
С.К.: В этом плане-то, насколько я знаю, их отношения были чисто нормальные, хорошие, здоровые семейные отношения. Любовь, определённо, была, конечно, у них. Потому что она отзывается о нём очень хорошо всегда. А он, если чего: «Да ты, мать, не ругайся. Да дети есть дети, пусть поразвиваются со мной вместе, повозимся немножко, ну чего особенного». Любил играть с ребятами. Но характером он был, я говорю, <нрзб>, она верховодила, по сути дела, всем домом. Она вела, так сказать, и он под её началом ходил, если уж в целом-то, по хозяйству. Вот, его как агитировали: «Фёдор Андреевич, заходи в колхоз. Заходи, за тобой другие пойдут. Ведь тебя же знают, уважают все, заходи». А она упёрлась: нет, не пойдём мы, и всё. А если бы вот зашли в колхоз, то, глядишь бы, и живым, может, остался бы. Я так считаю, вот с этого всё началось. Сестра-то не один раз ей говорила, что-нибудь, как чуть чего: «Так ты же, мама, сама виновата, он ведь из-за тебя страдал, из-за тебя и пострадал. Если б зашли бы в колхоз, он бы, глядишь, живой был». Но в колхоз идти не захотела. Да потом, я же ещё раз говорю, делили по едокам, пришла голытьба в колхоз, ни хрена не имея, одни ребятишки, и им, значит, на едоков дают. А эти всё хозяйство должны отдать, а потом, какая ещё была теория. Что в колхоз зайдут, мало того, что хозяйство сдадут, инвентарь весь рабочий сдадут, всё, вплоть до куриц. И впоследствии-то жить-то будут все под общим одеялом. (Смеётся.) Была вот такая... Мать всё говорила, ведь, в конце-то концов, и жить-то под общим одеялом заставят.
А.К.: Ничего он не говорил, он не рассказывал, как воевал за «белых», как в плену был. Или, может, Наталья Арсентьевна на этот счёт что-то рассказывала?
С.К.: Он-то кого рассказывал? Конечно, мне он не рассказывал. Но, в общем-то, она говорила, что... Да и он говорил, насколько она говорит, что они были в белой армии, казаки. Вот. И потом, значит, ну, и, безусловно, воевали против, и всё. Вот он был наводчиком орудия, очень хороший артиллерист был. Вот Кривоносов-то Абрам Ефимович вспоминает: парень, говорит, как наведёт, так есть и есть. Хорошо стрелял, говорит, всё хвалил его. А потом, значит, они на лошадях, казаки… Их, говорит, когда тут прижали, кто уж, Семёнов прижал или кто ли, с Семёновым вместе ли их прижали тут «красные». Их, в вагоны дали команду сесть вместе с лошадьми, и на замки вагоны, и попёрли. И открыли там уж только за границей. И вот за границей-то их, когда отпустили, и они оттуда решили бежать. И бежали они вчетвером, как эта рассказывала. Я помню, она называла Евграфов, один-то, ещё кто-то двое-то были. Вот. А там, говорит, вот эти китайцы ли, хунхузы ли, кто ли они… Он всё хунхузами вроде их называл. Они, говорит, идут за нами и бормочут, кому чего, с кого чего снять. Но они уж, видимо, кое-чего понимать стали, там пока были. Делят на живых, так сказать, шмутки, а их, людей, убивают. Но они ребята были крепкие, отбивались от них. А оружия, видимо, им не дали. Почему, потому что бамбуковыми палками отбивались. Вот. Видимо, у них оружие было изъято. Они оттуда бежали. Прибежали сюда, а что тут дальше было, вот этого я не знаю. Но, в общем, он из белой армии, в Корее ли... В Китае бежали, а, может, с Кореи. Их увезли за границу-то в поезде, замкнутых. Бросили лошадей, всё имущество своё бросили, и давай убегать оттуда. И прибежали. Но многих там перебили дорогой эти китайцы. А здесь потом, как уж он, чем уж он занимался, вот это подробностей не знаю. Но знаю, что он с белой армией сбежал. Потому факт остаётся, конечно, фактом, что когда-то, в своё время, воевал против красных.
А.К.: Тётя Лида рассказывала, что каждая волна, там – красные, белые – приходили в село, всех мужчин под ружьё, как только доходили до соседнего села, Фёдор Андреевич разворачивался и возвращался домой. И вот, что с белой армией один раз так этот фокус не прошёл.
С.К.: Не знаю я такие вещи. Может, и были, но я знаю, что уважительно-то уважительно о нём отзывались вот эти односельчане, пользовался авторитетом. И всё уговаривали: ты заходи, заходи в колхоз, за тобой все остальные пойдут. Видимо, не все шли, это беднота сперва объединялась.
А.К.: Ну, бедноте терять нечего.
С.К.: Но. Но эти же скота имели, инвентарь имели. Придут, значит, всё общее стало, всем поровну, да причём, делят на едоков... Вот такие дела.

Седой

papakash

Отлично! И жду конечно карту

papakash

Седой, отправил.

papakash

С.К.: В 37 году арестовали отца, Фёдора Андреевича. Прямо на работе. Уехал на работу, он работал лесником, забрали его, и с тех пор мы о нём ни слуху и ни духу.
А.К.: Но Вы не помните тот день, когда его забрали?
С.К.: Я не помню, когда это было. 37 год, помню, был. Но было дело где-то, помнится... Знаю, мать говорила, говорит, надо было бы хоть ему портянки сменить, новые дать, а то, говорит, он уж эти пропотил и не заменил. Он, говорит, бедный, так в них и забрали, говорит, и увезли. Значит, это где-то было уже под осень, видимо, что ли. И вот, когда его посадили, мать поехала в тюрьму, узнать – что чего. Так передачку собрала, повезла. Передачки не принимают, очередь огромнейшая, выстояла, передачи не принимают, ответных писем не передают. Никаких сообщений, когда придёт время, узнаете всё. А сейчас, никаких ни свиданий, никаких передач. Так и заявили. С тем она и пришла домой.
К нам, ко всем детям, отношение было в селе такое, что дети «врага народа», весьма и весьма не приятное отношение. Старший брат мой, Степан, в то время уже взрослый был, ему было около 20 лет уже где-то. Вот. И он работал уже, работал сначала в аптеке, потом...
А.К.: Кем в аптеке работал?
С.К.: В аптеке зав.аптекой он работал. Но, я не знаю, эта аптека была такая какая-то, народного снабжения. Не то, что там специальные какие-то лекарства, и прочее-прочее. А я вот помню, там такие, ну... Син-син продавали, вот помню, это такие штучки, в рот положишь, приятно во рту. Мятные капли продавали, да вот такое. Ну, всё не то, что, вот допустим, строго лимитированное или строго врачебное лекарство. А вот такие, простые более вещи. Вплоть, как говорится, до презервативов было, вот. (Смеётся.) Мужики всё смеялись.
Потом вот он уволился оттуда, по какой причине, я не знаю сейчас уже, что получилось. Но он перешёл работать в МТС в качестве кассира. Кассиром работал, дело шло неплохо...
А.К.: Это уже в Бишигино?
С.К.: Переехал в село Бишигино. Там МТС, была такая организация, машинотракторная станция, МТС, он работал кассиром. И однажды получили в банке деньги на заработную плату рабочим. Точную сумму я, конечно, не знаю, но, насколько память не изменяет, в кассе было 3000 рублей. А наутро, когда он пришёл, с вечера замкнули, он опечатал кассу, всё... А наутро, когда пришёл, касса вскрыта и оказалась пуста. Он, конечно, сразу предъявил, что такое-такое дело. Приехали, наверное, следственные органы, по всей вероятности, не могло без них обойтись. Или, может, обошлись своим активом ли села этой организации. Точно я не знаю уже теперь. Но знаю, что эти деньги... Не нашли виновного, кто украл. Вот. А я считаю, что тот, кто организовал, и те, кто это дело имели, по сути дела обвинили кассира. Сославшись на то, наверное, что сын же «врага народа». Он, значит, их спёр, а оформили, как недостача кассы. И ему, как за растрату, по статье «растрата»... Недостача кассы – это растрата денег. Вот. За эти 3 тысячи дали 3 года. Ну, что ж, дали и дали. Отказываться, как говорится, не будешь, решение суда было. Он сидел в тюрьме.
А.К.: Здесь, в Нерчинске, да?
С.К.: В Нерчинской тюрьме сидел. Он мужик не глупый, работать умел, соображал, хотя ещё и молод был. И вот поставили начальником УРЧ, учётно-распределительной части. В тюрьме. Какие его конкретные обязанности, конечно, не знаю, но он работал в качестве начальника УРЧ. По всей вероятности, из разговоров, как я узнал после, что распределял куда какого рабочего поставить, на какую работу. Вот. Потому что в разговорах было такое, что вот наши земляки попали, но и я им, конечно, по возможности помог, полегче работу где-то поставил. Один, говорит, больной уж был, а его на тяжёлые работы ставили. Я ему помог, что, значит, направил в другое место. Ну и ряд других случаев. Из этого я сделал вывод, что он распределял, видимо, рабочие места, распределял где.
После окончания срока его попросили, и он остался на этой должности работать дальше. И вот он работал до 45 года, война уже закончилась. После этого он, значит, уволился, работал вольнонаёмным же в тюрьме после окончания срока отсидки, и переехал в Челябинскую область, в город Копейск. Там был такой совхоз, сейчас не помню уж, как его название, поступил работать и работал главным бухгалтером совхоза. После этого, значит, долго он там работал, жизнь у него направилась. Семья... Он успел здесь жениться, когда работал уже вольнонаёмным в тюрьме. Дети стали появляться. Уехал отсюда в Челябинскую область. Там жить стал вольно, где хочет, там и работает.

papakash

В 1940 году мой дедушка, Каширин Степан Фёдорович, работал кассиром в МТС в селе Бишигино Нерчинского района Читинской области. Кассу обокрали, а виновного в краже не нашли. Дедушка был осуждён на 3 года за недостачу. Отбывал он свой срок в Нерчинской тюрьме, где работал в учётно-распределительной части. Это несчастье уберегло его от войны. Из его ровесников 1917 года мало кто остался в живых.
До войны дедушка женился на Тартоевой Анне Алексеевне, у них была дочка Галя, 1939 года рождения. Когда Степан Фёдорович отбыл свой срок, ему предложили должность инспектора учётно-распределительной части, которую он и занимал, как следует из справки, вклеенной в его трудовую книжку, с 11 сентября 1943 года по 1 октября 1945 года. После тюрьмы он вернулся к жене, и они даже успели зачать сына Володю (родился 4 июня 1944 года), но затем последовал разрыв.
На ноябрьские праздники 1943 года он приехал к своим родным в деревню Кулаково, где и познакомился с моей бабушкой, Томахиной Галиной Ивановной. Она была прислана в деревню по распределению, после окончания фельдшерского училища, и работала заведующей медпунктом. Через несколько дней, 12 ноября 1943 года, они поженились. Некоторое время спустя, бабушка переехала в Нерчинск и стала работать в тюремной больнице. В этой больнице и родилась 4 сентября 1944 года их первая дочка, Ольга.
Я не знаю, какова была продолжительность декретного отпуска в то время. Вероятно, небольшая, поскольку бабушка вынуждена была достаточно быстро выйти на работу. Нянчиться с Ольгой ей помогалали родственники - мать мужа, Наталья Арсентьевна, сестра мужа, Агриппина Фёдоровна и её дочки, Лида и Ира.
В то же время из Копейска приехал в гости бабушкин брат Володя, которому было 13 лет. Именно он стал виновником гибели Ольги, с которой его оставили посидеть. Володя придавил Ольгу подушкой и убежал играть во двор. Девочка задохнулась. Это случилось 16 марта 1945 года.
Дедушка смог замять дело, что, впрочем, не уберегло Володю от пребывания в тюрьмах, где он провёл большую часть своей жизни.
В конце 1945 года дедушка и бабушка уехали к родственникам бабушки в Копейск. 8 мая 1946 года там родилась моя мама.
В семейной памяти не сохранилось никаких сведений об Ольге. И только сейчас, благодаря моему дяде, Сергею Семёновичу Каширину, мы можем точно назвать даты её рождения и смерти.
Вечная память.

papakash

Сегодня, после некоторых поисков, узнал телефон Антонины Николаевны Гущиной. Это дочь младшей сестры моего прадеда, т.е. моя бабушка. Ей 82 года, живёт в Санкт-Петербурге. Судьба её заслуживает отдельного рассказа. Я надеюсь подробнее написать об этом позже, когда обменяюсь письмами с Антониной Николаевной, а сейчас расскажу вкратце.
Её отец, Лапшаков Николай Степанович, родился 16 декабря 1896 (?) года в посёлке Лапшиково. Мать, Каширина Лидия Андреевна, родилась в 1900 (?) году в Кулаково. Даты рождения нуждаются в уточнении. После гражданской войны Николай Степанович, в отличие от моего прадеда, не вернулся в Советский Союз, а остался жить в Китае. В 1924 году к нему, на станцию Куачензы, выехала Лидия Андреевна. Помог ей в этом, как рассказывает прадед в своём расстрельном деле, Полуполтинных Степан Павлович.
Их единственная дочь, Антонина Николаевна, родилась 28 февраля 1926 года на разъезде Казанцево. Далее - большой пробел, который Антонина Николаевна обещает заполнить. 14 декабря 1945 года на станции Именьпо (тут могу исказить, так как название слышал по телефону) у неё родился сын, Николай Александрович Гущин, названный так в честь своего деда.
Вернуться в СССР все они смогли только после смерти Сталина. Прожив некоторое время в родных краях, выехали на постоянное место жительства в центральную часть страны. Лидия Андреевна умерла 25 августа 1968 года в посёлке Резвань, Калуга-2. Николай Степанович пережил её на несколько лет.
Антонина Николаевна с 1962 года жила в городе Лосино-Петровске, где смогла обосноваться благодаря лимитам для приезжих на местной птицефабрике. Некоторое время она переписывалась с родственниками из Нерчинска, так что её адрес остался в записях Галины Дмитриевны Кашириной. Там я его и обнаружил.
Но всё-таки прошёл не один десяток лет. До сегодняшнего дня мне не было известно, жива ли Антонина Николаевна и проживает ли по тому же адресу. Два дня назад я написал на форум Лосино-Петровска с просьбой сходить по указанному адресу и попытаться найти Антонину Николаевну. Слава Богу, мир не без добрых людей! На мою просьбу откликнулся Алексей Паратов из Лосино-Петровска. Я переслал ему по электронной почте письмо, которое он сбросил в почтовый ящик по нужному адресу. Попутно уточнив, что Антонина Николаевна не проживает там уже 8 лет. Тем не менее, ночью на мой телефон пришла СМС с телефоном Антонины Николаевны. После разговора с ней и выяснилось, что она живёт в Санкт-Петербурге.
Пользуясь случаем, хочу поблагодарить Алексея и неизвестного доброго человека за оказанную помощь.
Продолжение следует.

АндрейСафонов

papakash,
Интересно, знаю я семью Гущиных - потомки уральских казаков. Предки прошли через казахстанскую ссылку, а потомки часть в Прибайкалье, часть в Омске теперь.

papakash

АндрейСафонов, я уточню у Антонины Николаевны отчество, дату и место рождения её мужа. Возможно, это родственник Ваших знакомых.