НАШИ ЛЮБИМЫЕ СТИХИ

Бабай

Вот и опять,
Словно легким крылом паутину,
Лунным лучом
Сняло с глаз пелену сновидений,
Стало смутно и сладко тоскливо...

blik

День был невинен, и ветер был свеж.

Темные звезды погасли.

- Бабушка! - Этот жестокий мятеж

В сердце моем - не от вас ли?..

Марина Цветаева

blik

Я с вызовом ношу его кольцо

- Да, в Вечности - жена, не на бумаге. -

Его чрезмерно узкое лицо -

Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз,

Мучительно-великолепны брови.

В его лице трагически слились

Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей.

Его глаза - прекрасно-бесполезны! -

Под крыльями распахнутых бровей -

Две бездны.

В его лице я рыцарству верна.

- Всем вам, кто жил и умирал без страху. -

Такие - в роковые времена -

Слагают стансы - и идут на плаху.

Коктебель, 1914,Цветаева

blik

Неотразимым острием меча,

Отточенного для последней битвы,

Да будет слово краткое молитвы

И ясным знаком -- тихая свеча.

Да будут взоры к ней устремлены

В тот недалекий, строгий час возмездья,

Когда померкнут в небесах созвездья

И свет уйдет из солнца и луны.

(С.С.Аверинцев)

УНДАН

Отрывок "Баллада о даурском бароне"Арсения Несмелова.

И шорохам ночи бессонной внимая,
Он призраку гибели выплюнул:
Прочь!
И каркала вороном-
Глухонемая,
Упавшая сзади,
Даурская ночь.

Я слышал:
В монгольских унылых улусах,
Ребёнка качая при дымном огне,
Раскосая женщина в кольцах и бусах
Поёт о бароне на чёрном коне..

И будто бы в дни,
Когда в яростной злобе
Шевелится буря в горячем песке,-
Огромный,
Он мчит над пустынею Гоби,
И ворон сидит у него на плече.

БирюковаМарина

Аня Логвинова
* * *
Пойду проверю, не идет ли снег…
П. Логвинов

Если кто-нибудь спросит меня: а чего Вы хотите,
Я не стану держать эти данные в строгом секрете.
Я хотела бы просто одна покурить в кабинете,
Как мой папа курил за рабочим столом в Антарктиде.

И поправив прическу в зеркальном сияющем лифте,
И суша свой сиреневый зонтик на новой работе,
Я хотела бы басом ответить – да, да, проходите,
Или что-то еще, обязательно в этом же роде.

БирюковаМарина

Аня Логвинова
***
Когда зима, то по дороге в школу
Еще темно, и колокол звонит,
И мальчик бьет портфелем по ноге
То маму, то себя попеременно.
Они вдвоем бегут на остановку,
И между ними теплится портфель,
Который бьется в темноте, как колокол.

И если так и вправду где-то было,
То значит, что и ты ко мне придешь.

Ты встанешь на пороге, как корабль,
Я посчитаю волосы твои,
Чтобы узнать досрочно, до которых
Считать умеет Бог, который создал
Три четверти сегодняшнего дня,
Промокший шарф, растаявшую
шапку.
А через час наш жэк отключит воду,
И стоя на пороге без воды,
С прямыми спинами, с горящей
люстрой,
С заснеженными лицами, кто в платье,
Кто в свитере, кто ждал, кто так и знал,
Что стены между нами незаметно,
Без лишних слов обрушатся на нас,
И к сентябрю засыпят нас по брови.

Мы сделаемся ясными друг другу.
Ты сваришь кофе, так пройдет еще
Полгода, и твои простые руки
Привыкнут ко всему простому в доме.
Ты будешь знать, где соль и лейкопластырь,
И выходя в июне на балкон,
Ты будешь ставить пепельницу на
Промокшее сиденье скоростного
Высокогорного велосипеда.
И лыжи будут падать по одной
К тебе на отрешенные ладони.

Однажды ты проснешься, и в холодном
поту ты скажешь Аня, я скажу…
ты скажешь Аня, я скажу — вот мама,
вот президент, вот наш сосед из пятой
квартиры в ожерелье из прищепок,
ты скажешь Аня, я скажу — однажды,
разбуженный виной, прибитый потом,
к затихшей коже, к теплым волосам,
ты спросишь:
где все остальные люди?

И я отвечу, что когда зима,
Под козырьком прозрачной остановки
Еще темно, и только ранний ветер
Сдувает снег с заснеженных тетрадей,
И мальчик смотрит сквозь прозрачный нос,
И видит подъезжающий троллейбус,
И мама красит губы в темноте,
Ты не пришел, не думал приходить,
Ты ни за что на свете не пришел бы
Без полбуханки Рижского и спичек
За пазухой советского пальто.

Седой

Николай Гумилёв.

Он стоит пред раскаленным горном,
Невысокий старый человек.
Взгляд спокойный кажется покорным
От миганья красноватых век.

Все товарищи его заснули,
Только он один еще не спит:
Все он занят отливаньем пули,
Что меня с землею разлучит.

Кончил, и глаза повеселели.
Возвращается. Блестит луна.
Дома ждет его в большой постели
Сонная и теплая жена.

Пуля, им отлитая, просвищет
Над седою, вспененной Двиной,
Пуля, им отлитая, отыщет
Грудь мою, она пришла за мной.

Упаду, смертельно затоскую,
Прошлое увижу наяву,
Кровь ключом захлещет на сухую,
Пыльную и мятую траву.

И Господь воздаст мне полной мерой
За недолгий мой и горький век.
Это сделал в блузе светло-серой
Невысокий старый человек.

Седой

Иосиф Уткин "Слово Есенину"

Красивым, синеглазым
Не просто умирать.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Он пел, любил проказы,
Стихи, село и мать...

Нам всем дана отчизна
И право жить и петь,
И кроме права жизни -
И право умереть.

Но отданные силой
Нагану и петле,-
Храним мы верность милой,
Оставленной земле.

Я видел, как в атаках
Глотали под конец
Бесстрашные вояки
Трагический свинец.

Они ли не рубили
Бездарную судьбу?
Они ли не любили
И землю,
И борьбу?

Когда бросают женщин,
Лукавых, но родных,
То любят их не меньше
И уходя от них.

Есть ужас бездорожья,
И в нем - конец коню!
И я тебя, Сережа,
Ни капли не виню.

Бунтующий и шалый,
Ты выкипел до дна.
Кому нужны бокалы,
Бокалы без вина?..

Кипит, цветет отчизна,
Но ты не можешь петь!
А кроме права жизни,
Есть право умереть.

БирюковаМарина

МИХАИЛ ВИШНЯКОВ
* * *
Памяти Николая Рубцова

Не придавайте значенья
разным печатным словам.
Верьте лишь в послесвеченье
дара, сиявшего нам.

Светлой и ласково-грустной
тянется памяти нить,
все не умея по-русски
выразить и объяснить.

В это народное лето
знаком эпохи былой
столб незакатного света
долго стоял над землей.

Над горизонтом вечерним
Тлел он серебряно-ал.
Кто это послесвеченьем
Нам в темноте просиял?

Чья это там золотая
точка на звездной оси —
самая жгучая тайна
в неосвещенной Руси.

blik

ЕСЕНИН

Он в жизнь вбегал рязанским простаком,
Голубоглазым, кудреватым, русым,
С задорным носом и веселым вкусом,
К усладам жизни солнышком влеком.

Но вскоре бунт швырнул свой грязный ком
В сиянье глаз. Отравленный укусом
Змей мятежа, злословил над Иисусом,
Сдружиться постарался с кабаком...

В кругу разбойников и проституток,
Томясь от богохульных прибауток,
Он понял, что кабак ему поган...

И богу вновь раскрыл, раскаясь, сени
Неистовой души своей Есенин,
Благочестивый русский хулиган...

Игорь Северянин

БирюковаМарина

прот. Василий (Мазур)
настоятель Свято-Сергиевского храма при Херсонской областной больнице.
***
Росами умоюсь на заре, постою и тихо помолюсь
За страну, где живы долг и честь, под названием Святая Русь.
Волны трав печально прошумят, преклоню главу и помолюсь
За почивших воинов в боях, жизнь отдавших за Святую Русь.
Колокол на Храме прогудит, положу поклон и помолюсь:
"С покаянием к Творцу приди, возвратись к Христу, Святая Русь".
"Омофор Святой не отыми, - ко Пречистой Деве помолюсь, -
Умягчи сердца и просвети светом разума Святую Русь".
Солнце с высоты пошлет лучи, озареный светом, помолюсь:
"Господи, спаси и сохрани до скончанья дней Святую Русь".

blik

РУСЬ ГОРИТ!..

Русь горит! Пылают зданья,
Гибнут храмы и дворцы,
Книги, мебель, изваянья,
Утварь, живопись, ларцы.

Гибнет долгих лет нажиток,
Плод тяжелого труда,
Недостаток и избыток,
Накоплявшийся года.

Злобный гений торжествует
Праздник крови и огня;
Он, смеясь, на пламя дует,
Волны красные гоня.

И клубясь и извиваясь,
Пляшут пляску языки.
К небу с свистом поднимаясь,
Гневны, грозны и дики.

Русь горит!.. И безвозвратно
Гибнут перлы красоты.
Так сбываются превратно
Вольнодумные мечты!

г. Кисловодск, 1917 г.
Сергей Бехтеев

blik

КОНЕЦ РУССКОЙ БЫЛИНЫ

То не ветер в поле стонет,
То не вьюга горько плачет:
То народ себя хоронит,
Горе пляшет, горе скачет.

В грустном гуле перезвонов
В даль несутся панихиды
Бесконечных русских стонов,
Полных скорби и обиды.

Пала старшая Держава!
Пал Орел мечты славянской!
Пали наша честь и слава -
Вера Церкви Христианской.

Плещут стаи волн Босфора;
Блещет месяц на Софии;
Но в Стамбуле дверь собора
Вновь закрыта для России.

В грязь затоптан бархат стягов;
В поле сечи - смолкли тризны;
И... опять мы ждем варягов
Для измученной отчизны.

г. Елец, ноябрь 1917 г.
Сергей Бехтеев

blik

А Вертинский

Любовь

Ты проходишь дальними дорогами
В стороне от моего жилья.
За морями, за долами, за порогами
Где-то бродишь ты, Любовь моя.

И тебя, Невесту неневестную,
Тщетно ждет усталая душа,
То взлетая в высоту небесную,
То влачась в пыли, едва дыша.

Эту жизнь, с печалью и тревогами
Наших будней нищего былья,
Ты обходишь дальними дорогами
В стороне от нашего жилья.