Сахалинские и курильские казаки

Донской_казак-однодворец

Невостребованная сила

Откуда на Сахалине да на Курилах казаки? Каторжане – да, были! А казаки? Впрочем, если вспомнить богатый на открытия XIX век, то придется констатировать, что он вошел в историю России под знаком освоения дальневосточных рубежей именно казаками. Казаки несли дозорную службу, вели разведку за рубежами, отражали хунхузовские набеги, пресекали контрабанду, обустраивались на пройденных ими же землях, умело и с большим радением хозяйствовали, занимались военной подготовкой.
Осваивая Приморье, по привычке поглядывали на восток, в сторону Сахалина и Курил, которые и прежде посещали казацкие ватаги атаманов Москвина и Черного, отправляясь туда за ясаком. Практичные японцы, оценив роль казаков в освоении и охране новых земель, тоже пытались создавать на Хоккайдо свои поселения по образу и подобию казачьих и даже приглашали к себе казаков строить станицы. Специальные чиновники наезжали в Приамурье «набраться казачьего духа» и привить его своим военным поселенцам, создавая для них казачьи условия. Но постепенно поняли, что превратить хотя бы часть японцев в казаков невозможно, так же как административно создать новый этнос. Тем не менее японские военные поселения были вполне возможны на юге Сахалина, к захвату которого беспокойные соседи постепенно готовились. И тогда генерал-губернатор Восточной Сибири М. Корсаков выдвинул план создания форпостов побережья заливов Анива, Терпения и Татарского пролива, предлагая заселять казачеством удобья южной и средней частей острова... К сожалению, переселение не состоялось – надо было укреплять протяженную и не менее беспокойную границу с Китаем. Казаки же служили на постах и главным образом выполняли различные экспедиционные поручения.
В эпоху царствования императора Александра II остров стал каторжным. Мера эта оказалась исторически необходимой с точки зрения освоения острова. Во-первых, за счет ссыльных появлялась возможность ускорить заселение необжитой территории, а во-вторых, как писал М. Корсаков, «эта мера указала бы иностранным державам на свершившийся уже факт действительного обладания этим островом и пользования его богатствами». Поэтому наряду с командированными и охочими казаками появились и каторжные, редкие потомки которых встречаются на Сахалине даже сегодня.
Во время революционных событий в начале прошлого века войсковой старшина (казачий чин современного подполковника) Василий Иванович Болотников за отказ усмирять крестьян-бунтовщиков Саратовской губернии был разжалован и сослан на Сахалин. Невеста его Агафья упросила в Одессе капитана арестантского судна взять ее на борт. Путешествие вокруг всей Азии было тягостным, зато молодые встретились, обвенчались, поставили избу, завели хозяйство в Оноре. Местные поселенцы избрали Василия Ивановича старостой. Бывший казачий штаб-офицер остался верен себе: судил и рядил по справедливости, с чиновниками держался независимо, вот и подослали к нему наемных убийц... Однако род Болотниковых на этом не прервался, продолжился сыном Федором, который и при большевиках тоже стал старостой у себя в Оноре, то есть первым председателем сельсовета. В годы ежовщины казак-председатель не мог пользоваться доверием у комиссаров. Его объявили врагом народа и расстреляли, а вот сын его Анатолий уцелел по малолетству, подрос, воевал с японцами за освобождение Южного Сахалина. Отважно воевал. Был смелым и наблюдательным солдатом-разведчиком.
Отгремела война, Анатолий Болотников вернулся в Онор и также стал онорским старостой. Ныне Анатолий Федорович пенсионер, возглавляет в Смирныховском районе совет ветеранов, активно работает со школьной молодежью, является атаманом онорской казачьей общины. Его сын Александр Анатольевич Болотников – депутат Сахалинской областной Думы, продолжает служить народу. Таков род казачий. Недаром сказано: «Казачьему роду нет переводу».
Значительный приток казаков на Сахалин приходится на период коллективизации, когда пароходами сюда доставляли раскулаченных уссурийских, амурских, сибирских казаков. Их отправляли на новую каторгу, пострашнее царской – «остров смерти». Само собой, слово «казак» было запрещено, расказачивание продолжалось с новой силой.
Но из истории не вычеркнуть подвиги казаков-воинов и первопроходцев. В народе продолжали жить песни казаков, сказания, а с ними и мечта о возрождении.
Вторая волна казачьего «нашествия» на острова приходится на послевоенные годы, когда многие солдаты и офицеры Советской Армии казачьего происхождения после победы над Японией остались на островах, как тогда говорили – в качестве «оседающих» строить новую жизнь на старых-новых землях. Затем появились молодые специалисты, прибывавшие по направлениям учебных заведений, из мест традиционного проживания казаков. И пошло-поехало. Брось палку – в казака попадешь. Отсюда и казаки на островах – добро пожаловать!
Свои люди
на своей земле
Датой официального признания казачества после многолетнего забвения следует считать 29 июня 1990 года. В этот день была создана общероссийская общественная организация – союз казаков. На весь мир было провозглашено: «Слава тебе, Господи, что мы – казаки».
Отозвались на этот девиз казаки и на Сахалине, и на Курилах.
Трудами потомственного донского казака, геолога по профессии Олега Ивановича Гусева в Южно-Сахалинске была создана инициативная группа, в которую входили родовые казаки Г. Прошутинский, И. Михайлов, П. Агинов, В. Федунов, А. Сокуренко, А. Рязанцев, В. Матросов, Н. Шляхов, А. Сухов. По радио, в местных газетах прозвучал призыв к потомкам казачьих родов, проживающим на Сахалине и Курилах, объединиться под девизом «Нет уз святее братства!». На публикации сразу же откликнулось более 150 казаков. Они писали о заветной мечте возродить обычаи и традиции предков, демократию круга, о готовности ставить на островных землях казачьи станицы и хутора, предлагали организоваться в казачью общину.
12 января 1991 года в Южно-Сахалинском гарнизонном Доме офицеров собрались на сход свыше ста казаков. Они решили: на Сахалине и Курилах казачеству быть. Все участники схода были равны, все откровенно гордились принадлежностью к «казачьему племени», что интуитивно чувствовалось и связывало духовно. Все были одной и той же казачьей психологической среды, раскинувшейся от Черного и Азовского морей (через всю Сибирь) до самого великого океана, «где всяк всякому брат».
Сход учредил Сахалинский казачий округ, выбрал правление, поддержал декларацию казачества России. Так как большинство сахалинских казаков – выходцы с Дона, были приняты за основу программа и устав ассоциации «Дон» с исторической формой одежды донских казаков. Для сахалинской общественности все это произошло настолько неожиданно, что в редакции газет посыпались вопросы: кто такие казаки, что с собой несут и какую политическую силу представляют? На эти и другие вопросы казаки отвечали: «Мы не политическая партия и не сословие, а поднимающиеся из-под гнета забвения представители казачьего народа, который раскаленными ветрами революционных фанатиков разметан по всему свету».
Наших дедов и отцов шельмовали, убивали, раскулачивали, гоняли по лагерям и ссылкам, нас сгибали, но не согнули. Мы выжили и возрождаемся с новой Россией и хотим служить ей своей силой, верой и правдой. Сахалинская общественность в основном благожелательно отнеслась к возрождаемому казачеству. Но нашлись и недруги, поднявшие вселенский крик о «нагаечной опасности». Одна местная газета, например, напечатала обращение какого-то антироссийского общества «Земляне»: «Вторжение этих казаков на южные Курилы означает конец нашей мирной жизни!». Каково?! Кого так напугали? Ведь никто ни о каком вторжении не помышлял, а казаки-курильчане поселились на островах сразу же после изгнания японских милитаристов – и с полным правом, потому что эти островные земли были пройдены их предками-первопроходцами.
А чего стоила паническая телеграмма за подписью 1614 жителей Кунашира в адрес президента России Б. Ельцина с требованием «защитить наши права и территорию от казачьих притязаний во избежание кровопролития и ввести на островах президентское правление»? Заметим, не от японских притязаний, а от казачьих! Надо же было до такого додуматься! Кровопролития, слава богу, не произошло, да и быть не могло. Время показало, что те, кто разжигал антинародные настроения и пугал «казацким троянским конем», оказались посрамлены.
Но что правда, то правда: в то время, когда враги Отечества исподтишка готовили сдачу южных Курил японцам, именно казаки во весь голос заявили: «Не бывать этому! Курилы – русская земля!». Под таким девизом казачьим кругом развернулась патриотическая кампания по сбору подписей. Станичники собрали тогда свыше 60 тысяч подписей в защиту южных Курил от посягательств Японии и российских японофилов. Эстафету подхватили в Уссурийском и Амурском казачьих войсках. Только дальневосточные казаки собрали более полумиллиона подписей. Митинги и сборы подписей в защиту русских островных земель прокатились по всей России.
20 февраля 1992 года в Южно-Сахалинске состоялся совет атаманов союза казаков. Съехались атаманы и выборные всех войск и землячеств не только России, но и Украины, Казахстана, Придне-стровья. Совет принял обращение ко всем народам, Верховному Совету и президенту России, в котором подчеркивалась роль российского казачества в открытии, описании и освоении Курильских островов. Совет потребовал прекратить кампанию за передачу Курильских островов Японии, создать условия для семей, желающих переселиться на островные земли на постоянное жительство, наделить казаков правом участвовать в охране государственной границы с учетом исторических традиций казачества... Борьба за территориальную целостность и за неотделимость восточных территорий активно проводится сахалинскими казаками по сей день.
Энтузиазм
без поддержки
В начале 90-х казакам впереди маячили большие дела. И было от чего радоваться. Сахалинская администрация признала в казачестве действенную и влиятельную силу. Губернатор В. Федоров подписал постановление «О содействии возрождению казачества». Городским, районным властям предлагалось поддержать казачьи инициативы и содействовать всем формам хозяйствования, в том числе и обещанного землепользования. Обустраивались первые казачьи фермы, хутора, появились первые предприятия.
Указы президента РФ, постановления федерального правительства образовали правовое поле для становления и развития казачьих общин с выходом их на государственную службу. Готово ли к этому было казачество?
Серьезное испытание казакам пришлось держать в дни катастрофического землетрясения на севере острова. Когда рухнул Нефтегорск, казаки Андреевской станицы, как по боевой тревоге, вышли на передовую. Многие оставшиеся в живых нефтегорцы никогда не забудут своих спасителей – казаков Михаила и Александра Дегтевых, В. Терентьева, подъесаула В. Киселева.
Атаман станицы Н. Лебедев с первого дня трагедии организовал спасательные работы в самых горячих точках. Его группа извлекла из-под развалин 30 человек. Всем им была оказана медицинская помощь. Пострадавшие были накормлены, обогреты и направлены в Оху...
Действия андреевских станичников в экстремальных условиях подтвердили одну из самых характерных особенностей казачества: способность к самоорганизации и инициативе, что особенно ценно и важно в условиях казачьего приграничья.
Вспомним: первые пограничные посты на Сахалине были казачьими или смешанными. Таковыми могут быть погранзаставы и теперь, при чем на законном основании, в силу п. 3 ст. 5 федерального закона «О государственной службе Российского казачества» от 05.12.2005 г. Полагаться же только на призывную молодежь да контрактников мало толку. Заставы, на наш взгляд, необходимо подпирать хуторами и станицами, в общинных котлах «вываривать» профессиональных стражей. Однако было бы ошибкой полагать, что стоит свистнуть – и казаки побегут охранять границу. Прежде всего надо достичь взаимопонимания и взаимодействия командования с казачьими общинами, каждой станицы – с пограничниками. Пока же на казаков смотрят потребительски: вы нам, говорят, дайте людей, а дальше мы сами с усами. А
г-н генерал-советник Г. Трошев в связи с принятием закона совсем казаков принизил, отводя им роль информаторов погранзастав о подозрительных лицах по телефону. Такой упрощенный подход, без учета исторического аспекта и казачьих традиций, обречен на неудачу даже в условиях ныне вступившего в силу закона о казачьей госслужбе.
Второй приоритет казачьей службы, продекларированный этим же законом, – охрана общественного порядка. Надо сказать, что с самого начала возрождения казачества на Сахалине казаки предложили милицейским службам сотрудничество. Это было логично, потому как немало казаков служило в подразделениях МВД... Первые казаки-дружинники появились в августе 1995 года по постановлению губернатора И. Фархутдинова «Об участии казачества в обеспечении общественного порядка и борьбе с преступностью в Сахалинской области». Стражи порядка вышли на улицы Южно-Сахалинска, Долинска, Анивы, Холмска, Поронайска, Томари. Это были первые казачьи дружины, в которых особенно отличились анивские казаки. На дежурство казаки-дружинники выходили и днем, и ночью, в любую погоду. Патрулировали улицы и дороги, утихомиривали скандалистов в квартирах, задерживали воров, воспитывали подростков, словом – стали надежными помощниками милиции. Станичный атаман В. Федотов (ныне покойный) и командир дружины В. Андреев создали по-настоящему работоспособное, проникнутое боевым духом подразделение.
Третье приоритетное направление в деятельности казачьих общин – экологическая служба. Станичники планировали проводить природоохранные рейды, участвовать в тушении пожаров. Однако блажен, кто верует! Энтузиазм, проявленный казаками в искреннем желании послужить Отечеству, к их
недоумению и сожалению, не нашел поддержки. Оказалось, что в службе казачьей никто не нуждается. Армию и пограничные войска сокращают, а милицейскую систему слишком принципиальные, жаждущие порядка казаки-дружинники не устраивают. Не подпустили к охране природы казаков и экологи, усмотрев в них конкурентов. Выдвигали всякие препоны. В итоге к 1998 году более 40 объявленных по стране казачьих пограничных застав остались лишь на бумаге. Казачьи дружины правопорядка, созданные на энтузиазме в девяти районах области, послужили с заметной пользой около трех лет. Однако не поддержанные властями ни морально, ни материально, не имея законодательной базы и социальной защиты, постепенно снижая темп, приостановили правоохранительную деятельность.
Не удалось реализовать свой потенциал в традиционных видах военной службы и казачьей молодежи. Ни один из сахалинских призывных казаков так и не попал в военные части с казачьими наименованиями.
Попытки создать собственную казачью хозяйственно-экономическую структуру на основе использования местных природных ресурсов (рыбный промысел, сельское хозяйство, деревообработка) натолкнулись на противодействие местных чиновников, что, впрочем, было не удивительно в условиях полного отсутствия государственной поддержки. Не способствовало успеху этих попыток и вмешательство в дело своекорыстных околоказачьих предпринимателей.
Была начисто забыта и разработанная несколько лет назад сахалинским казачьим обществом программа поэтапного экономического и культурного возрождения казачества, направленная на освоение южных Курил. А выделенные деньги, как всегда, улетучились.
Трудностям наперекор
По большому счету, главным тормозом в деле казачьего возрождения было отсутствие государственной программы развития и воссоздания казачества. Ясно, что без законодательного решения, определяющего прежде всего статус казака, его место в обществе, ни о каком возрождении, становлении и развитии казачества не может быть и речи. Поэтому появившиеся еще при Б. Ельцине президентские указы по казачеству были встречены с большой радостью и надеждой. Особенно вдохновляли решения о создании главного управления казачьих войск, о государственном реестре с положением о привлечении казаков к несению государственной и иной службы... Все бросились записываться в реестр. Сахалинские казаки это сделали поголовно. Правда, вскоре одумались, так как никакой службы госреестр не предоставил, казаков государство ни в одном из 11 продекларированных видов служб не востребовало. Когда же стало видно, что ни один указ по казачеству не выполняется, среди казаков начались разброд и шатание, раскол войск округов вплоть до станичных и хуторских низовых образований. Не избежали этого и сахалинские казаки. Как грибы повылезали новые атаманы и атаманчики, не знающие обычаев и традиций, культуры и быта казаков, мечущиеся между различными политическими партиями и криминальными авторитетами, стараясь не прогадать, как лучше приспособиться.
С болью приходится делать вывод: сегодня казачество находится даже позади тех позиций, которые оно имело в начале 90-х годов. Тогда были все едины во всероссийском общественном объединении союза казаков. Сейчас же казачество пытаются окончательно растворить в общей, никак себя не определяющей людской массе. Идет бескровное подавление казачьей инициативы. И, на мой взгляд, это не намного лучше того, что было в 1919 году после издания одной «революционной» директивы, направленной на уничтожение казачества. Мы живем в мире, который плохо учится на собственных ошибках.
В царском уложении о казачьей жизни было определено, что на территории одной волости, области или губернии находится один казачий округ, входящий в войско, состоящее из двух-трех отделов (областей, юртов, волостей, губерний) или отдельный округ на юрт. Что еще нужно придумывать? Никаких тебе реестровых или общественных, все считались людьми государственными, жили добротно и воевали справно, за что имели определенные льготы. Каждое войско имело определенную структуру, свое штатное расписание. Современное же законодательство по совершенно непонятным соображениям делит казаков на своего рода касты, где общественные казачьи организации оказались в статусе «неприкасаемых». В целом казаки как репрессированный народ не получили ничего, кроме раскола. Ни земли, ни службы, ни льгот, ни возможности работать. Все на общих основаниях. Обидно и больно родовым (потомственным) казакам, соблюдающим традиции и обычаи, сохраняющим казачью культуру и быт, смотреть на эти потуги, когда вокруг только и видишь одни унижения и пренебрежения.
Сейчас много говорят о необходимости сохранения русской культуры, исконных русских традиций. Но в эти разговоры почему-то никак не вписывается идея казачьего возрождения, хотя именно казачество и есть часть русской культуры, важный элемент национальной само-идентификации.
Но сетовать на судьбу не будем. «Аль мы не казаки?», – говорят на Дону. Начнем
сначала. Звезда казачьего возрождения не померкнет.
В. Бондарев,
атаман отдельного Сахалинского казачьего округа союза казаков России.

Городовик

Стало быть, есть у нас и сейчас казаки на самых восточных рубежах...
ЛЮБО!!!