Альбом городового казака

Городовик

Глаза-иголки

По локонам, по лицам и плечам
Скользят мои бездонные глаза,
Как иглами пронзая все вокруг.
И как река, толпа течет мимо меня,
И я гляжу в толпу,
Бесстрастные, холодные как лед,
Иль страстные, горящие огнем,
Иль робкие, с запрятанной надеждой, взгляды
Внимательно ловя.
Меня нельзя, невозможно понять,
Меня уже ничем не исправить,
Взглядом, жадным, как в топке огонь,
Лица фотографирую на память.

Городовик

Подражание Омару Хайаму

Полюбил кареглазую девушку я.
Без мечтаний о ней не проходит и дня,
Ради длинных ресниц и бровей соколиных
Позабыл даже друга - гнедого коня.

Твои губы как нежные розы цветут,
К неземным наслажденьям поэта зовут,
Только скажешь ты слово, и мнится бедняге:
Это райские гурии в небе поют.

Твоя кожа известна своей белизной,
Твоя шея и стан словно дуб молодой,
Эту шею и плечи, и черные кудри,
Целовать я желал бы, покуда живой.

Воспеваю крутые я бедра твои,
Словно в горне огонь - распаляют они,
Твои груди большие упруги и круглы,
Словно спелые дыни в садах Дуррани.

Все влюбленные глупы - я тоже смешон,
Безнадежной любовью к тебе поражен,
Разделяю судьбу молодого Меджнуна,
Я отвергнут тобой и вниманья лишен.

Моя страсть к тебе даже слепому видна,
Почему же со мною ты так холодна?
Красотою своею луну затмевая,
Ты горда и далёка, как эта луна.

Пусть и бедный джигит, но в округе своей
Я один из достойных её сыновей,
И силен и неглуп, а рифмованным словом
Многих лучших поэтов давно я сильней.

Ты однажды увидишь - хорош я вполне,
И придешь на свиданье в ночной тишине,
Буду я наслаждаться твоею любовью,
Утопив свои беды в иранском вине.

Городовик

Видение

Пригрезились мне в сонный зимний день,
Невиданные, странные картины,
Пустыни жар, дворцов и храмов тень,
И голубое небо Палестины.

Доспехов тяжесть, яркий блеск меча,
И конь гнедой, летящий словно птица,
Большой шатер, стоящий как свеча,
Арабских всадников эбеновые лица.

Иль вот иное – синие моря,
Дорожка желтая вслед солнечному кругу,
Песчаный пляж и россыпь янтаря,
Фрегат, идущий курсом на Тортугу,

Кровавой абордажной схватки миг,
И пушек гром, и звон дублонов новых,
Причудливый зеленый материк,
Сокровищ блеск и шум таверн портовых.

И снова прочь - скалистая страна,
Равнин зеленых тихая отрада,
И песенка свирели так нежна
Над вересковой пустошью Аррана.

Волынок грозен яростный напев,
Лазурь на лицах горцев бородатых,
Там в форме новой появился гордый лев,
И кровью алою мундиры на солдатах…

Погода за окошками грустна,
А где-то там, вдали, за гранью рая,
Под снежным покрывалом спит весна,
Тихонько свое время поджидая.

Седой

Городовик

Знаешь, Андрей, очень хорошо. Да просто чудно. Жаль, что ты так долго скрывался...
В последнем чуется что-то неощутимо Киплинговское, кстати один из моих любимых поэтов.
А Маджнун, на арабском это сумашедший

Городовик

как-то все не решался...

Седой

Городовик

Ну, сумашедший, не обязательно в отрицательном смысле...

Городовик

ну это понятно...

ну тогда еще одно, юмористическое

:

Баллада о прекрасной принцессе Ванде, храбром рыцаре и страшном драконе

Принцесса Ванда по утрам ест творог и омлет
Кругла, румяна и мила в свои пятнадцать лет
Синеют, словно небеса, огромные глаза,
Как розы губы, кнопкой нос и рыжая коса.

Гуляет Ванда по лесам с большим пушистым псом
Что заметает их следы своим большим хвостом.
И ходит на реку одна, когда погожий день,
Ныряет, плавает она, как маленький тюлень.

Шагает мерно конь гнедой, махая головой,
В седле с ромашкою в зубах парнишка молодой,
Граф Роберт бросил отчий дом, и странствовать ушел,
Широкий тракт его в наш лес негаданно привел.

Он ехал по лесной тропе, доспехами звеня,
Услышал песню на реке и соскочил с коня,
Сперва подумал: «Что за черт? Окрестности пусты»,
Потом на голос вновь пошел и отогнул кусты

Он там увидел на песке девицу в неглиже
Сперва смутился, хоть нагих девиц видал уже.
Едва собрался он уйти, как с неба грянул гром –
Большой летит на пляж дракон с чешуйчатым хвостом.

Он Ванду в логово свое наверняка б унес,
Но тут ему вцепился в хвост отважный рыжий пес,
Принцессе юной и Дружку уже грозит конец,
Как вдруг с секирою в руках явился удалец.

И закипел тяжелый бой, бурлит вода в реке,
И раскалился щит стальной у юноши в руке.
Дракон свиреп, дракон жесток, ужасен его нрав,
Но уж давно не новичок в сраженьях юный граф.

Рука тверда и точен глаз, он рыцарь, черт возьми,
Под брюхо, в сердце, между глаз - точнее – раз, два, три!!!
И рухнул, чешуей звеня, поверженный дракон,
Дохнувши дымом без огня, издал последний стон.

Главу убитого врага секирою своей
От тела рыцарь отделил как редкостный трофей.
Чтоб кровь дракона смыть,в реке лицо он сполоснул,
Пред Вандой на колено встал и руку протянул.

Прекрасны пышных форм черты и золото кудрей,
И вряд ли сыщешь синих глаз чудесней и нежней.
Когда принцессу юный граф получше разглядел,
В его душе огонь любви и страсти закипел.

«Дракон лежит, - промолвил он, - сражен моей рукой,
А я - чудесною твоей, о дева, красотой.
Желаю я с одной тобой до самой смерти быть,
Тебя ласкать, тебя хранить, тебя одну любить».

Румянец Ванду вмиг залил при страстных сих словах,
И замерев, стоит она, забыв и стыд и страх.
Читала в книжках лишь она о том, что есть любовь.
О том, как сладостна она и как волнует кровь.

Её красою молодой воитель покорен,
Отлично сложен и высок, отважен и силен.
Он молча ждет её ответ, любовь в глазах тая.
Она промолвила ему: «Согласна. Я твоя»….

В любовной неге их тела сплетались на песке,
А стоны страстные волну вздымали на реке.
Принцессу рыцарь целовал повсюду, сотни раз,
И тело нежное ласкал, вводя её в экстаз….

Шагает бодро конь гнедой, махая головой,
Свою любимую наш граф везет в ночи домой.
А следом резво за конем бежит пушистый пес,
Хвостом он машет и поет, задрав довольный нос.

Городовик

Кто я?

Помятый и похмельный я сегодня утром встал,
Как будто с лепреконами вчера всю ночь гулял,
И верно, с лепреконами вчера всю ночь гулял.

Вокруг я огляделся – в доме все стоит верх дном
Как будто все здесь ночью ходило ходуном,
Взаправду все здесь ночью ходило ходуном

А я-то кто? Совсем забыл, сам для себя секрет
Но вот беда – нормальный дом, а зеркала и нет
Вполне себе приличный дом, а зеркала и нет

Оделся, шляпу нацепил и из дому ушел
И чтобы горло промочить, в ближайший паб зашел,
Чтоб горло элем промочить, в ближайший паб зашел.

Не видел ли меня вчера, хозяина спросил,
Быть может я вчера сюда случайно заходил,
С друзьями я вчера сюда случайно заходил.

«Четыре лепрекона к нам сюда вчера зашли,
Плясали, пели, пили грог – короче, отожгли,
Неплохо лепреконы прошлой ночью отожгли»

«А почему с улыбкою ты смотришь на меня?»
Хозяин к зеркалу подвел «Взгляни-ка на себя»
Он к зеркалу меня подвел, и засмеялся я.

Узнал кафтан зеленый свой, затянутый ремнем
В полоску гетры на ногах и башмаки с бантом
Два разных гетра на ногах и башмаки с бантом

И уши острые торчком под шляпой у меня,
Четвертый буйный лепрекон, похоже, это я
Четвертый пьяный лепрекон – конечно, это я.

Antabka

Бродил в лесу городовой,
И Лейлу он в сердцах аукал,
Ушла она с веслом, с косой,
Его оставивши при муках.

Не возражал бы и Хайям:
"Погромче пойте по лесам!"
------------------------------------

Antabka

Вновь вапсы собрались на мызе у Ванды,
В глухих песнопениях месс.
Что делать, коль Ванда в тенетах той банды?
У рыцаря разум воскрес.

Крестным он знамением с Вандой простился,
Хоть грызли сомненья его,
Что с бандою этой он слабо сразился,
Но Ванда просила его...
-------------------------------------------

Как-то "айнмоментом".

Городовик

Antabka,
а у вас тоже неплохо получается.

Antabka

По-разному.

Я человек - нервенный (по поводу вапсов, кагуляров, лапуасов, "хремастов"... дурных атаманств), но не ревматический покамест. В ст. политруки здесь произвели.

Не совсем точно - в комбрига бы Кутепова (прототипа Серпилина из "Живых и мёртвых" - не мог К.Симонов одиозно белогвардейскую фамилию оставить в романе..) ужо бы пришлось ещё менее ревматическим стать.

Посоветовал бы дерзать и далее без особых терзаний, хотя, говорят, они необходимы.

Гаврила был не лучшим мужем,
Он часто где-то пребывал,
Он пропускал обед и ужин,
Когда в недуг свой вновь впадал...
---------------------------------------

"Железный Миргород" - С. Есенин об Америке. Много удивительно точного и самобытной музыкальности. Таких дарований не бывает много. Писать же вполне внятные и приличные стихи могут многие. Вполне полезный со всех точек зрения элемент языковой культуры.

Удачи!

Городовик

Старый город

Проездами, проулками, дворами,
Бреду сквозь город старыми кварталами,
И солнце зимнее слегка слепит глаза,
Пронизанный холодными ветрами,
Здесь старый мир глядит глазами старыми,
И небо февраля синей, чем бирюза.

А странный холод кожу обжигает,
Скользя возле домов, окошками мерцающих,
И как песок снежинки сыплются из рук,
Белье на лесках камнем застывает,
Построек брошенных и тихо замерзающих
Печален вид под кровлей зимних вьюг.

Но наступают новые кварталы,
Блестят фасады и ограды свежей краскою,
И умирающих домов редеет строй,
Не видно уж домов пустых провалы,
И новостройки здесь глядят ожившей сказкою,
И улица вдаль тянется стрелой.

Городовик

весеннее...

Клоун белый, клоун рыжий

Клоун белый, клоун рыжий,
Мы идем с тобой по крыше,
Ветер нам в затылок дышит,
Нас никто здесь не услышит.

Мы стоим с тобой у края
И конфеты вниз бросаем,
Во весь голос распеваем,
От весны с ума съезжаем.

По пожарной лезем лестнице,
Пусть милиция побесится.
Конфетти летят метелицей,
И под ноги людям стелятся.

Карнавал плывет по городу,
Выпьем по такому поводу,
Маски, шляпы, рожки, бороды,
Все смешны, легки и молоды.

Не пройти по главной улице,
Здесь же весь народ тусуется,
Там поют, там в карты дуются,
Там вон парочки целуются.

У тебя в глазах оленьих
Жажда радостей весенних,
На губах твоих карминовых
Сладость долек апельсиновых

Эскимо бессчетно ели,
Танцевали, песни пели,
Праздничный концерт смотрели,
В парке на скамье сидели.

Клоун белый, клоун рыжий,
Возвращаемся на крышу,
Этой ночью под луною
Будем вместе мы с тобою.

Городовик

В ночном саду

О, не молчи, прошу тебя,
Скажи хоть что-нибудь.
Скажи, что я не безнадежен,
И дверку в сердце мне твое
Удастся распахнуть.

О, дай мне только знак,
Что разрешишь войти
В твой тихий, чудный мир.
Что будешь ждать меня
Ты на моем пути.

О, светлый ангел мой!
Покоя не нарушу
Невиннейшей обители твоей.
Но лишь захочешь ты – и океан страстей
Я на тебя обрушу.

О, свет очей моих!
Чего ни захоти,
Все я готов исполнить для тебя,
И все сокровища тебе одной отдам,
Ты лишь позволь войти…

у меня, к несчастью, любовная лирика преобладает

...