Часть III.
Становление морально-этических традиций в народной педагогике семейских Забайкалья.
Леонов А.М.

Леонов А.М.
2005

Моим родителям

ЛЕОНОВУ МАРТЕМЬЯНУ МИРОНОВИЧУ
ЛЕОНОВОЙ ЕФРОСИНИИ СЕМЕНОВНЕ

С ВЫРАЖЕНИЕМ ЧУВСТВА ПРИЗНАНИЯ И СЫНОВНЕЙ БЛАГОДАРНОСТИ

ПОСВЯЩАЕТСЯ…

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ:
Морально-этические традиции русских старообрядцев (семейских) Забайкалья.

Часть III.
Становление морально-этических традиций в народной педагогике семейских Забайкалья.

     Передаваемые из поколения в поколение морально-этические традиции семейских указывают на наличие определенной самобытной системы воспитания. Целостность и стройность данной системы была обусловлена протеканием процесса воспитания в единстве культурно-исторических, социально-психологических и этнических факторов.
     Становление (возникновение, образование чего-нибудь в процессе развития - слов:) морально-этических традиций  в народной педагогике русских    (семейских) старообрядцев Забайкалья обладает рядом специфических особенностей. Проследить этот процесс представляется возможным через попытку выделения этапов (циклов) проявления морально-этических традиций в системе нравственности личности.
     Отечественные и зарубежные философы, педагоги, психологи в своих подходах к становлению нравственности личности весьма разноплановы. Некоторые выделяют в качестве основных критериев становления - нравственную активность (Н.Д.Зотов); другие - чувство долга (О.П.Целикова).
Ряд авторов, в том числе и Г.И.Курган, выделяют процесс становления нравственных принципов. В частности, он выделяет три этапа становления нравственных принципов: стихийно-эмоциональный, рациональный, опытно-поведенческий. Эти этапы, в представлении автора, этапы выбора, то есть такого момента, когда нравственность как таковая уже существует.
     Поэтапное развитие морального сознания рассматривает в своем исследовании психолог Л.Кольберг. За основу (показатель) нравственного сознания он берет психологическую способность личности к самостоятельным суждениям и решениям. Он выделяет три этапа: первый - подчинение правилам, извне предъявляемым личности, в силу ориентации ее на повиновение и наказание; второй - согласие с группой в ее поведенческих нормах, следование этим нормам; третий - автономия личности, самостоятельное избрание моральной оценки, выход на уровень моральных принципов. Весь процесс по Кольбергу сводится к созданию психологической конструкции саморегулирования своего поведения личностью.
     Однако в этой теории не достает отражения связи среды и состояния развития самой личности. На этот момент указывает в своем исследовании Г.Н.Щуркова ( Щуркова, 1987,110). Также, она приводит модель становления нравственных отношений на примере преддошкольного и дошкольного возраста. В частности, автор выделяет следующие этапы: первый - возникновение поведенческого представления о существующих в окружающем мире нравственных отношениях - модели поведения; второй - действия субъекта, построенные согласно сложившейся в его сознании модели; третий - переживание и сознание социальных, а также предметных результатов собственной деятельности; четвертый - создание субъективной модели отношений и самостоятельное намерение следовать ей; пятый - сложившиеся нравственные отношения ( Щуркова, 1987,122).
     Каждый новый этап в модели Г.Н. Щурковой лишь количественное изменение формирующихся отношений, фаза становления в нравственном развитии. Момент качественного скачка на четвертом этапе является по сути уже началом нового цикла: модель отношений, созданная самим субъектом, а не навязываемая извне в ходе взаимоотношений  с окружающим миром и осмысливанием этих взаимоотношений и затронувшая в ее сферы, определяет качественное содержание отношений.
     Обращаясь к преддошкольному и дошкольному возрасту, автор обращает внимание на то, что процесс становления нравственных отношений выходит далеко за рамки этого возраста. "Как только ребенок начинает выделять в окружающем мире новый для себя субъект, мы сталкиваемся с той же закономерностью становлений отношений к этому объекту" (Щуркова, 1987,124).
Этапно-циклический характер становления и развития нравственных отношений во многом  соответствует специфике становления морально-этических традиций, - как моральных предписаний (императивов), ставших содержанием нравственных отношений.
     Особенность их становления выражается и в характеристике процесса воспитания, который охватывал всю жизнь семейского. Начиная от рождения: "Учи его пока он поперек лавки лежит" до глубокой старости: "До седин дожил, а ума не нажил". Народное сознание подчеркивало целостность данного явления, в то же время, порой на эмпирическом уровне, выделяло реальные границы, соответствующие общему развитию человека. Преобладающими понятиями в представлении о возрастных границах у русских выступают понятия : "молодой - старый". Русская традиция воспитания, уходящая своими корнями в недра первобытнообщинного строя, выделяла архаичное разделение людей на две категории - "растущих и выросших". Однако в народе эти категории как возрастные не выделялись. Границей между растущими (детьми) и выросшими (взрослыми) была реальная граница способности к браку и деторождению.
     Идея непрерывности воспитания и его дифференциации, наследования и преемственности народного опыта, вечности и временности во всех парадоксах временных связей по существу была "обслуживаемая" наличием пронизывающей всю  жизнь человека структуры  - дети-взрослые.
     Вместе с тем, благодаря  половой дифференциации в русском народе, сохранилась мировоззренческая мотивированность организации - упорядочивания людей, их образа жизни  и  поведения.
     Одновременно, представления о жизненном цикле у русских и его деление имеют значительную региональную вариативность.
     Возраст - категория, служащая для обозначения временных характеристик индивидуального развития. Различают хронологический возраст, определяющий длительность жизни индивида со дня его рождения; физиологический, определяемый по степени развития основных функциональных систем организма; психологический -  по степени сформированности основных структур психики; педагогический - по мере овладения индивидом культурой общества.
     Закономерность развития человека, составляющая основу возрастного подхода в воспитании, исследуется анатомией, физиологией, психологией, социологией, этнографией. Возрастные особенности образуют комплекс (физических, эмоциональных, познавательных, мотивационных,  социальных) свойств человека, которые характерны для большинства людей одного возраста - представителей определенной культуры, и "формируются под воздействием сравнительно одинаковых биологических, природно-климатических, географических, культурно-исторических, этнических и социально-экономических факторов" (Мудрик, 1991,59).
     Кроме того, возрастные особенности в различных регионах и этносах в определенной мере связаны со спецификой межпоколенной трансмиссии культуры, характерными для регионов и этносов возрастными субкультурами и системами общественного воспитания. Осознание значимости процессов интеграции и дифференциации педагогических воздействий в конкретных условиях воспитания детей сегодня ведет к необходимости разработки идеи создания соответствующих локальных или региональных воспитательных систем.
     Вообще, проблема русской "ареальности" ( региональности ) в общественных и гуманитарных дисциплинах не нова. Русская этнография, вслед за диалектологией, добилась несомненных успехов в выявлении важнейших отличий трех этнографических зон в Европейской России: северной, средней, южной. Однако характерной особенностью русской этнокультурной истории с древнейших времен до двадцатого века была почти непрерывная миграция населения, исчезновение старых и формирование новых внутри региональных и локальных связей, многообразие этнических компонентов, условий и механизмов динамических процессов в культуре.
     Эти особенности приводили при всей общности хозяйственной, материальной, духовной русской культуры в различных регионах, к её особой специфике и оттенкам. Данные особенности проявлялись в языке, фольклоре, обрядах, навыках хозяйственной деятельности, традиционных формах и методах воспитания и т.д.
     Ученые-этнографы, исследуя проблему русской "ареальности", выделяют ряд показателей (признаков) этнических групп (общностей) различного уровня в составе суперэтноса. Лебедева А.А. к разряду таковых относит: "экономические, социальные и экологические", подчеркивая при этом "возможность характеризовать культуру русского народа во всем ее многообразии, выявляя общность и локальность ее проявления, необходимость исследования не только регионального, но и межрегионального характера" (Лебедева, 1992,5).
     Т.А. Бернштам конкретизирует ряд признаков (показателей) этнических общностей в процессе исследования на материале русской народной культуры Поморья. Она выделяет следующие её признаки: природная среда; территория; хозяйственный уклад; культурно-бытовой уровень; этническая история; наличие самосознания и самоназвания; диалект" (Бернштам, 1983,10).
     В области образования опыт создания региональных и локальных воспитательных систем в рамках взаимодействия разных субъектов воспитания нашел свое применение в республиках Коми, Чувашии, Бурятии, Якутии, Дагестане,  Сочинском регионе, Астраханской и  Кировской области, где в качестве педагогического результата явилось определение функций каждого из субъектов управления и организации деятельности учреждений образования, общественных организаций и объединений.
     Признаки (показатели), указывающие на специфику этнических образований в составе суперэтноса, а также потребность в создании локальных региональных систем образования, подчеркивают важность исследования морально-этических традиций русских старообрядцев - семейских Забайкалья.
     Представления о жизненном цикле у семейских выразилось в различении ведущих признаков в определении возрастных ступеней в развитии личности, в изменении реальных и предписываемых признаков возрастных границ, варьировании способов символизации возрастных процессов.
     Нами выделены  следующие половозрастные границы у семейских: дети - взрослые - старики. Это обусловлено представлениями о возрасте как этнопедагогическом явлении, то есть, в какой мере, каким образом индивид овладевает, усваивает традиционную культуру определенного этноса или общности.
     Такой взгляд совпадает с точкой зрения исследователей русской этнографии (Бернштам Т.А., Громыко М.М., Миненко Н.А. и другие). Однако исследование сущности приемов и методов воспитания, прежде всего, в рамках возрастной категории "дети" и "молодые взрослые", требует более специфического взгляда на эту проблему.
     Одновременно, этнопедагогический подход к возрасту опирается в своей основе на собственно хронологический возраст, фактически совпадающий с психолого-педагогическим. Так как, в сути своей, они определяют специфику воспитания не отдельного индивида, а определенной возрастной группы.
     Таким образом, этнопедагогический аспект половозрастного подхода к воспитанию есть определение - в какой мере индивид усваивает, овладевает традиционной культурой этноса или общности во временном пределе индивидуального развития.
     Границы данных возрастных групп, как и сами группы, весьма условны (номинальные). Их закрепление в определении половозрастных этапов не что иное, как указание на возможные изменения в физиологическом, психическом облике ребенка.
     Как отмечает Л.И. Божович и Л.С. Славина "каждый из периодов развития представляет собой своеобразие образов в его биографии, который характеризовался и особым образом жизни, и особенностями его самого - организма, психического склада, социального развития. В каждой из этих периодов детства ребенок живет особой, специфической жизнью: он по-своему решает задачи, которые жизнь перед ним ставит, он обладает особыми, свойственными именно данному возрасту интересами, потребностями и переживаниями" (Божович, Славина, 1979,7).
     Вместе с тем, отсутствие четко выраженных самостоятельных переходных этапов у семейских вообще характерно для русской традиции. Раннее включение подростков в труд неизбежно приводило и к довольно раннему их взрослению, а различные сроки вступления в брак вели к соответствующему изменению возрастного статуса.
     Этнопедагогический аспект половозрастного развития ребенка нельзя рассматривать в отрыве от общего развития ребенка, как "естественно цельной",  сложной саморегулирующейся системы.
     В предложенной нами половозрастной периодизации, как "механизма" усвоения морально-этических традиций семейских, особое значение имеет выделение ритуальных действий и "системы возрастного символизма" (Т.А. Бернштам), выражающейся в изменении половозрастного названия, внешнего облика, поведения, семейных, общественных и религиозных обрядовых действий.
     Таким образом, этапно-циклический подход к становлению морально-этических традиций семейских предполагает в качестве определенного возрастного цикла этнопедагогическую категорию - "дети". Однако  это не означает, что процесс становления морально-этических традиций охватывает лишь этот период человеческой жизни. Как только человек начинает входить в отношения с новой действительностью, у него возникает потребность в становлении новых отношений к этой действительности.
     Становление нравственных отношений в каждом возрастном цикле характерно наличием этапов, которые в свою очередь, являются показателями качественного изменения в нравственном развитии, показывают некоторые (положительные и отрицательные) изменения формирующихся отношений.
     Одновременно, каждый этап, в некотором роде, может быть циклом, то есть служить показателем нравственного развития на данный момент развития.
Морально-этическая традиция, как и всякая традиция, вообще, в силу своих особенностей и содержания, становится таковой лишь при наличии своей повторяемости и преемственности. Таким образом, становление морально-этических традиций в народной педагогике семейских целесообразно рассматривать в ракурсе преемственности и повторения нескольких, качественно сменяющих друг друга циклов-этапов.
     Исходя из рассмотренного нами этнопедагогического аспекта половозрастного подхода к становлению морально-этических традиций в народной педагогике семейских, мы выделяем следующие этапы становления данных традиций: первый этап - малые дети ( от рождения до 6-7 лет); второй этап - отроки ( от 6-7 лет до 13-14 лет); третий этап - взрослые дети или ранняя молодежь (от 13-14 лет до 16-18 лет).
     Рассмотрим каждый из этапов в отдельности.

      Первый этап - "малые дети" (от рождения до семи лет).
     Воспитание детей у семейских, живущих соседскими общинами, в основном осуществлялась в семье. Особый статус семьи у семейских обусловлен не только тем, что это "священный союз, учрежденный отцом и матерью, в который ребенок входит одним рождением" (Ильин, 1993,199), но и "мир", согласие, лад - как мироздание и миропорядок, где семья строила свои тонкие и выверенные по строгой системе координат отношения.
     Семейские любят говорить: "Земля держится домом, дом семьею, а семья - детьми". А.В.Духнович в "Народной педагогии", написанной еще в 19 веке заметил: "Человек рождается непорочным, и посему бывает тем, к чему приспособиться", а в качестве вывода предлагает: "Дай сыну твоему здоровый разум, дай ему добрый нрав, дай ему науку, способность, трудолюбие, доброе сердце ... дай ему добрую волю ... и дал еси ему все". (Духнович, 1988,204). Данная своеобразная программа воспитания находит свое подтверждение в традициях семейских. Так, бабка-повитуха, которая не только принимала роды, но и первая мыла младенца в бане, поговаривала: "не будь крикливой, не будь ревливой, будь умной, будь угомонной, не будь жадной, не будь аушной(алчной)". А  вот еще  наставление-напутствие бабки-повитухи, усвоившей с детства нормы и понятия деревенской жизни:   " Расти отцу на украшение, матери на утешение, а всему миру на честь-хвалу, на прославление" ( записано со слов Суменковой А.К., с.Гашей)
     В "Послании к землянам" протопоп Аввакум, духовный учитель старообрядцев, наставлял "ревнителей древняго благочестия" : "а при всем том, имей целость голубину и мудрость змеину". То, что семейские следовали этому наставлению, жить в целостности и мудрости, подтверждает декабрист А.Е. Розен в своих "Записках". В них он подробно описал различные стороны жизни и быта семейских, а именно "все у них соответствовало одно другому, от дома до плуга, от шапки до сапог, от коня до овцы - все показывало довольство, порядок, трудолюбие" (Розен, 1878,410).
     Подобного же мнения П.А.Ровинский, он пишет: "старообрядец семейский... это - натура цельная и не робкая. Начало этого должны идти с детства, с воспитания. В них то, в самой жизни от пеленок, а не от внешних условных формах, воспитывается сила характера, дающая семейскому перевес во всем" (Ровинский, 1873,107).
     Местом, где воплощался на практике этот идеальный путь к "цельной", "милой Богом" жизни, являлась семья. Говорилось: "живем не родителями, умрем не людьми". Взяв на себя ответственность за рождение ребенка, мать и отец налагали на себя и ответственность за его воспитание. У семейских в ходу пословица: "Не строй семь церквей, а пристрой семь детей".
     Вообще, воспитание начиналось еще до физического рождения ребенка. В присутствии женщины, ждущей ребенка, нельзя было  громко и резко говорить; свекровь, мать мужа, строго следила, чтобы невестка избегала  неприятных встреч, незнакомых людей, чтобы сама не говорила "худого слова" и не делала ничего "черного". Одним словом, требовалось, чтобы она жила повышенной против обычного уровня нравственности жизнью.
     Особо в семье ждали первенца. Отец, как правило, ждал сына - "сын - батюшкин", а мать  девочку, - "дочь - матушкина".
     С первого вздоха, с первой минуты появления ребенка на свет, все что "может уместиться в стенах дома, быть наблюдаемо и усвояемо в домашнем кругу... становилось предметами ведения и назидания, определяющими объем воспитания в семейной школе" (Ключевский, 1991,25-43).
     В течение сорока дней после рождения младенца нельзя было показывать никому, за исключением близких людей - боялись "сглазу". Смотреть и любоваться дозволялось лишь родным людям, и, прежде всего - отцу и матери.  У русского философа Ивана Ильина есть замечательные строчки о родителях: " Два священных первообраза, которые ребенок носит в себе всю жизнь и в живом отношении, к которым растет его душа и крепнет его дух;  первообраз чистой матери, несущей любовь, милость и защиту; и  первообраз благого отца, дарующего питание, справедливость и разумение" (Ильин, 1993,214). Народная память семейских сохранила большое количество родильных обрядов. Их большое число еще раз подчеркивает ту особую важность, которую придавали семейские обряду рождения ребенка и вообще обрядности и традиционности в жизни. Во многих случаях обряд и вера для русского одно и то же. Отношение же  семейского к обрядности имело свою особую сторону. "Он держится ее (обрядности) потому только, что с ней по сию пору держится его особое, отдельное существование" (Ровинский, 1873,105).
     В селе Куготы Феклунья Климовна Павлуцкая (1917г.р.) рассказывала:  "Спустя месяц после родов  сходились гости посмотреть на ребеночка. С пустыми руками не шли, кто пирог несет, кто шаньги, гостинцы разные: мальчику - мальчиковое, девочке - девчоночье. Принимала всех и все хозяйка. Если случаем рожал кто-нибудь из женщин, приносивших гостинцы, то наша роженица обязательно с подобным шла и к ним".
     Глубокой задушевностью и лиризмом веет от старинного обряда записанного от семейских села Исток этнографом А.М.Станиловским. "Если ребенок долго не говорит, то, чтобы он поскорее произнес слово,  поит его матушка молоком или ключевой водой из колокольчика" (Станиловский, 1912,101). Надо отметить, что к колокольчику, колоколу в целом, на Руси с глубокой древности было особое отношение. Колокольный звон, напутствуемый церковной молитвой, звонкий и удивительно чистый, утишал и очищал своими звоном воздух, укреплял человека в его благочестии и вере. Дав ребеночку испить водицы из колокольчика, мать его, со словами молитвы, словно укрепляя связь младенца с Богом, ждала от Господа помощи, поддержки и милосердия. Один из родильных обрядов, встречающийся и у русских других областей России, записала у семейских этнограф А.М.Попова. "После рождения ребенка его послед с особой молитвой зарывался в подполье" (Попова, 1928,18). Этим еще раз подчеркивается целостность видения мира, где все есть явления одного целого - вселенной, "мира". Зарывая послед,  семейский верил, что родная земля, родной дом, оградит, "обережет" его младенца от бед, болезней и несчастий.
     У русских существовали и другие вариации этого обряда. Так, для "закрепления" половой природы, а также для определения трудовой судьбы послед мальчиков зарывали в хозяйственном дворе или в конюшне, у девочек - клали на место, связанное с будущим занятием по дому (на печке, у прялки и т.д.) (Бернштам, 1988,54).
     "Обереги" в виде расшитых "карманов" или фигурок из дерева появлялись в люльке малыша. Можно сказать, что своеобразными "оберегами" были колыбельные песни матери, названные Г.Виноградовым "материнской поэзией" или "поэзией пестования". Например, обратим внимание на начало широко известной русской колыбельной песни: "Баю баюшки-баю // не ложитесь на краю // придет серенький волчок // и укусит за бочок". "Обереговый" смысл этой колыбельной состоит в стремлении сохранить, защитить, уберечь свое дитя от "черного слова", от "дурного глаза" и, одновременно, создать вокруг его колыбельки атмосферу доброты и "светлости". Создание этой атмосферы, было основным действом матери и отца в первый год жизни ребенка. Пение песен сопровождалось покачиванием люльки, что в древности тоже могло иметь значение ритуала. Колыбельная песня не только успокаивала, убаюкивала малыша, но и по мере понимания им речи матери вводила в поэтический мир природы, где кружат голубки и соколы, забавляются белочки и зайчики, цветут "три цветочка" : "Один будет дремливый, другой будет сонливый, а третий будет счастливый //  Ой, чтобы счастьем обладало // Да чтоб росло не болело // На сердце не скорбело". Это тоже слова из колыбельной песни -  великого образца материнской поэзии.
     Первые шаги ребенка сопровождались обрезанием ножницами "пут" под ногами и  вели за собой  изменения в его поведении.
     Впервые возникает поведение, осуществляющееся в ответ не на внешний стимул, а на внутренние побуждения, порожденные представлением желаемого. С появлением собственных желаний и стремлений ребенок становится не только объектом, но и субъектом воспитания.
     В народном представлении "малые дети" считаются "несмышленышами", "глупыми". Однако это не означает, что им уготовлена роль игрушки или забавы родителей. Забота, любовь, терпимость, прощение грубости и дерзости не означало, разумеется, форм индивидуального (семейного) наказания.
     П.А.Ровинский так рассуждает по этому поводу после посещения одной семьи семейских в селе Тарбагатай: "Как закончены и постоянно клонятся к практическому применению воззрения семейских на природу и на свои отношения к ней, так же закончены и пригнаны к личной практике, пользе их нравственные правила... Гараня, мальчуган слабого здоровья, был общим любимцем, баловнем; но шляться ему зря никто не позволял. Находят и ему занятие, и поведут дело так, что он сам схватится за него" (Ровинский, 1873,126).
     Удовлетворение потребности ребенка этого возраста в самостоятельности, в ощущении своей значительности  влекло за собой и первые ощущения собственного достоинства, чувства гордости за себя и свои возможности.
     Не раз приходилось слышать как моя мама, Леонова Ефросиния Семеновна (1928г.р.), разговаривая с внучкой Танюшей, большой любительницей телепередач, начинала без всякого упрека: "что-то я и не заприметила, когда это ты, внученька, успела прибрать посуду?". А затем, обращаясь ко мне: "Ты, поди, и не знаешь, какая она помощница у мамы: и со стола прибрать, и дом подмести. Хоть и малая, а настоящая хозяйка растет!" А вот еще один педагогический прием, только теперь по отношению к другому внуку - Пашеньке. " А ты , поди,  и не заметил, - обращается она ко мне, - как Пашка уже  и во дворе с утра все щепки собрал. Он ведь у мамы настоящий мужик растет!" Не проходит и пяти минут, как, конечно же, слышавший все эти слова Пашенька, с метлой в руках, которая больше и выше его в два раза,  разгоняет пыль по деревенскому двору.
     "Убирается, теперь не остановишь, - ласково говорит мне мама, улыбаясь, глядя на внука из окна дома, - будет, кому на старости нам с дедом помогать!"  Одобрение взрослого, в данном случае любимой бабушки, желание сделать приятное другому, проявить себя, делает усвоение нормы внутренней необходимостью, приобретая при этом нравственное содержание. К трем-четырем годам ребенок в семье семейских начинал выполнять посильную работу, помогая старикам, но главным образом - матери.
     Воспитание продолжало осуществляться в практике повседневной жизнедеятельности. Познание внешнего мира сопровождало  познание самого себя. Естественным было появление потребности действовать самостоятельно. Старшие члены семьи поощряли игры, развивающие у детей ловкость, смекалку, силу, формирующие умения и навыки, необходимые для будущей хозяйственной деятельности. Можно сказать, что на данном возрастном этапе дети воспитывались, в основном,  "путем игры". Игра, как источник чистой радости и удовольствия, давала возможность детям наслаждаться красотой окружающей их природы, так как игры в большинстве проходили на открытом воздухе, позволяла испытать первые радости творчества, потому   что, играя, приходилось постоянно что-то придумывать, фантазировать. С помощью игр воспитывались воля и выдержка, умение владеть собой, вырабатывалось самосознание ребенка. И, наконец,  в процессе игры формировалось детское сообщество, которое в последствии повторяло и развивало в себе все характерные особенности  семейской общины.
     Игры мальчиков и девочек этого возраста были в основном совместными. Но уже  на этом этапе начинает проявляться некая половая обособленность в игровой культуре.
     Так, например, девочки семейских в раннем возрасте играли в куклы, которым сами шили и костюмы, напоминающие обычно семейские наряды. "Тут и кичка, и сарафан. Куклы носят имена. Имена выбираются не случайно, а в честь той или другой родни или подруги. Например, Устинья Назаровна, Федосья Васильевна, Арина Назаровна и другие" (Станиловский, 1912,102).Нам кажется, что не без влияния и поощрения взрослых происходил процесс «имяноречения» любимых игрушек детей. Ребенок выбирал имя кукле, опираясь на воспоминания  родителей, бабушек и дедушек о своих дальних родственниках.  С раннего детства окружающим прививалось уважение и привязанность к родове, а значит к своим корням, истории семьи, её традициям. Ребенок, даже порой не будучи лично знакомым с кем-то из своих родственников, мог, благодаря рассказам,  в играх и общении со сверстниками воспроизводить их имена и отчества.
     Вообще, включение в свои игры элементов "взрослой" жизни характерно для детей этого возраста. Неслучайно наиболее распространенной совместной игрой является игра в "дом", со своим "хозяином" и хозяйкой", "гостями" и "соседями". Игра сопровождалась и определенными трудовыми действиями (порой совсем не детскими), тоже заимствованными из жизни взрослых. Игра-развлечение зачастую становилась игрой-работой. Как уже отмечалось выше, возникновение таких нравственных чувств как самоуважение, достоинство было напрямую связано с трудовыми действиями. Л.Н. Толстой однажды заметил: "Без труда не может человек соблюсти свое человеческое достоинство".
     Едва ли не основной характеристикой данного этапа процесса воспитания на морально-этических традициях семейских является появление нравственного идеала в форме духовного облика конкретного человека. Надо отметить, что в структуре народного идеала человека можно выделить три группы этических образов совершенства: фольклорно-собирательные, религиозные и «реальные». Уникальность национальной истории как средства воспитания состоит в том, что она содержит в себе примеры всех названных групп морально-этических ценностей.
     Первые детские поступки - это поступки подражания. От того, кто будет первым наставником и главным образцом для подражания, от того, чьи действия чаще всего будет видеть ребенок, от кого будет исходить любовь и ласка или злость и жестокость, кто будет внушать ему определенные чувства, от того зависит его нравственное развитие и направление. Семейская пословица гласит: "Хороший пример, лучше всякой проповеди".
     Мать живет в своих детях. Ее поступки - это могучий образец, которому ребенок сначала подражает, а затем и создает из него основы нравственности. "Яблоко от яблоньки недалеко падает",  "У сына заболит пальчик, у матери сердце", "Мать кормит детей, как земля людей. "  Эти народные истины выделяют роль матери в воспитании детей, как образца, примера для подражания, воплощение мудрости и личных человеческих качеств.
     Агрипина Ануфриевна Леонова (1912г.р.) из села Никольское рассказывала:  '' В основном воспитанием детей в семье занималась мама - Ахимия Ивановна. Из 16 детей в живых осталось 9. Да надо же такому случиться все девки. Пришлось на воспитания мальца брать. Всего, значит, нас в доме 10 ребятишек росло. Я - самая младшенькая была. Воспитывались мы, глядя на своих родителей: никакого рукоприкладства, никаких оскорблений в доме не было. Каждый в семье имел свое место, знал свое дело. Отец к маме в нашем присутствии обращался всегда по имени-отчеству или "хозяюшка", "матушка". То же самое делала и мама. Этому и нас учили"  ( записано со слов Леоновой А.А., с.Никольское).
     В качестве примера или образца в больших семейских семьях выступали старшие родственники - бабушки и дедушки. Этнографы отмечали такую особенность семейских, как "не слишком большое стремление делиться. Сплошь и рядом живут вместе два-три женатых брата, при отце и дедах" (Ровинский, 1873,117).
     Мой отец, Леонов Мартемьян Миронович( 1923 г.р.) говорил мне, что один из гашейских мужиков ( жителей села Гашей), уйдя из деревни после женитьбы на новообрядческой православной, которую община простить не могла, построил на заимке у Ключей ( местное название местности) дом и стал жить отдельно. В этом доме родились его четверо сыновей, которые после женитьбы стали жить рядом. И уже это была не проста изба, а дом "пятистенка", где через "стенку" жили брат с братом. Так и жили дружно всем миром. И соседи тебе, и родня. Сегодня так тоже многие живут".
     Пословица семейских напоминает : "На курган выйдешь - легко дышишь, со стариками говоришь - умное слышишь".
     Людьми "уже перебродившими, успокоенными, уже не имеющих личного интереса, в нравственном отношении живущих выше обычного уровня" называет Г. Виноградов стариков: бабушек и дедушек. И далее: "У стариц - мудрость, опытами и трудами жизни приобретенная. И они часто невзначай, в простых формах высказывают мудрые уроки, которые в книгах поискать - не найдешь. Это мастера в благородном значении слова; в них высшее проявление педагогического дарования" (Виноградов, 1926,18).
     А.М. Попова, побывавшая у семейских в 1928 году,  писала: "Бабушка в большинстве является первой руководительницей ребенка, она любит его и пользуется его взаимной любовью. Бабушка направляет его ум в ту или иную сторону, учит его первым жизненным навыкам, внушает ему правила нравственной жизни, первая учит религии" (Попова, 1928,16). А вот как представляет П.А. Ровинский портрет бичурского деда Потапа  - " типа настоящего семейского". " Окладистая борода лопатой, ... седые волосы, ... серые глаза лукаво смотрят из подлобья, ...вся фигура высокая, не много согнутая, плечи широкие" (Ровинский, 1873, 117). Это вам, как отмечает этнограф, '' не дед Багров из семейной хроники Аксакова, от которого страдала и трепетала вся семья. Таких типов у семейских и "вовсе не слыхать". 
     Именно от стариков в нравственную жизнь вводится понятие "грех". В своем исследовании "Русская православная судьба" Новоселов О.Н. пишет: " Грех - это, прежде всего, отход от Церкви, уход в свои собственные чувства, мысли, поступки. Грех - это несчастие, преступление, испорченность, скверна. Согрешить - значит сойти с правильного пути, оступиться. Греческое слово, соответствующее русскому слову "грех", переводится как "непопадание в цель", "вне цели". Грешник - это человек, блуждающий без цели, по-русски - беспутный. Согрешить - значит сбиться с пути, утратить истину, поломать жизнь" ( Новоселов, 1997, 120 ). Как  прием воспитания "грех" имеет не только четко выраженную религиозную направленность: "  грех перед сном молитву не прочитать", "грех крест не носить", в старообрядчестве усиливающуюся - "грех пост не соблюдать", "грех табак курить", "грех бороду брить" и т. д. Он приобретал бытовое предназначение в смысле "грешно" - нехорошо, плохо:  "грех ногами под столом перебирать, а то мама болеть будет",  "грех в землю ножик втыкать и прутом ее бить, а то родить (давать урожай) не будет", "грех стол "ломать", раньше других выходить из-за стола, а то лада в доме не будет", "грех через руку наливать воду, несчастье случится" и т.д.
     Если в первом случае "грех" у семейских выступает, как отступление от "учения Божьего", то во втором, - выступает как суеверное предание, за которое они держатся, ориентируясь на религиозную традицию.
     В мировоззрении старообрядцев, убежденных в "единственно праведной" старой веры, эти понятия сплелись в одно целое и представляют собой свод правил и предписаний, пронизывающих своими регламентирующими отношениями все стороны жизни.
     С малых лет такие наставления выступали в форме запрета, но не навязываемого стариками, а естественно соблюдаемого всеми людьми. Это ограждало ребенка от неправильных поступков, "грешных поступков", за которыми обязательно наступит "наказание Божие", как на совершившего "грех", так и на его семью, окружающих.
     Противоположным, по сути, понятию "грех" является понятие "не грех". "Не грех старикам помогать", "Не грех трудиться, так как труд благословлен Богом" и т.д. Домострой так толкует это: "...и кто из домочадцев, мужчины, женщины, дети,... грех какой или злое совершат: брань, воровство, блуд, - все по делам своим получат; зло сотворившие - муку вечную,  а добро сотворившие, богоугодно прожившие, - жизнь вечную в Царствии Небесном" (Домострой, 1991,37).
     Все это регулировало и упорядочивало жизнь семейского с самого детства. Услышав это в первый раз, ребенок трех - пяти лет, пока лишь только интуитивно, следовал этим "неписаным" законам всю жизнь.
     Важно отметить, что в русской православной традиции понятие "грех" не есть метод запугивания и наказания или метод "вечного страха", как это зачастую представляется. Это, прежде всего,  способность к "спокойной и достойной дисциплине, которая есть проявление внутренней свободы, то есть духовного самообладания и самоуправления, принимаемая и поддерживаемая добровольно и сознательно" (Ильин, 1993,213).
     Итак, первый этап - усвоение семейскими морально-этических традиций, выпадающий на первые годы жизни ребенка с рождения до шести-семи лет, имеет следующие особенности:
•- создание атмосферы добра, любви, спокойствия, основным носителем которой являются родители ребенка, в особенности его мать;
•- возникновение у ребенка образов и представлений, способных мотивировать его поведение и деятельность;
•- в процессе развития возникновение потребности действовать самостоятельно;
•- возникновение особой мотивационной сферы ребенка, где огромную роль играют образцы, примеры для подражания. В первую очередь - мать, отец, старшие родственники;
•- в качестве основных методов и приемов воспитания выступают: пример, приучение, научение; запрет, "грех"; одобрение, порицание.
•- в качестве основной деятельности выступает как собственно игровая, так и  игровая с элементами трудовых действий; в организации деятельности присутствует вне половой принцип;
•- мировоззрение ребенка носит скорее чувственный, опирающийся на житейские понятия, характер.

     Второй этап - "отроки", подростки
     от 6 - 7 лет до 13-14 лет.
     После периода "душевной теплицы" наступает период "душевного закала" (И.Ильин), который у семейских связан с активным приобщением ребенка к трудовой деятельности.
     Переход к новому этапу сопровождался у ребенка и изменением его половозрастного названия. Теперь его уже никто не назовет "мелочь", "малёська", "малый" '' выпартак'', гораздо чаще к нему обращаются почти по-взрослому - "парнишка", "малец", "девонька". В восточнославянской традиции данный этап был характерен переходом мальчиков в группу отроков. Слово "отрок" обозначало мальчика 7-14 лет, который еще не получил право голоса взрослого мужчины . Этому переходу соответствовал особый обряд, связанный с переходом мальчиков из женской половины в мужскую половину семьи.
     Как мы видим, на этом этапе происходит четкая дифференциация в воспитании мальчиков и девочек. Это выражается, прежде всего, тем, что с шести-семи лет у ребенка появляется ясно выраженное стремление к тому, чтобы занять новое, более "взрослое" положение в жизни и выполнять новую деятельность, важную не только для него самого, но и для окружающих.
     Для семейских детей этот переход был обусловлен включением в повседневную трудовую и хозяйственную деятельность. Мальчику или девочке уже было мало удовлетворять свои потребности в игре-работе. Они стремятся реально включиться в процесс семейного, общинного труда.
     В семье семейского, русского крестьянина и земледельца, привычного к постоянному физическому труду ребенку не приходилось искать новые виды трудовой деятельности. Сама жизнь предлагала широкое поле для проявления своей индивидуальности.
     Вообще это является характерной особенностью всей деревенской жизни. С.Т. Шацкий приводит ответы ученика сельской русской школы Сережи Рыбакова на вопрос "В каких видах труда я зимой участвовал?". Он перечисляет 75 видов работ, и это только по дому. Сюда не вошли весенние, летние, осенние посевы и огородные работы, в которых мальчики и девочки участвовали уже в 5-6 лет (Шацкий, 1964,217).
     У семейских, с большим количеством домочадцев, главный трудовой закон - работать по мере сил, охватывал все возрастные категории общины независимо от пола. Это закон и регулировал включение подростков в хозяйственную деятельность, что в свою очередь, определяло их статус, права, обязанности, отношения к ним общинного и семейного коллектива.
     В сложных природно-климатических условиях Забайкалья большая семья представляла собой своеобразный "коллектив в коллективе", достаточно замкнутый и экономически независимый. Его нормальная жизнедеятельность зависела от четкого распределения трудовых ролей, обеспечивающих слаженный хозяйственный ритм.
     "Детям что: едят вареное, а делают говоренное", - говорят семейские. С шести-семи лет заботу о научении мальчиков "мужским" работам брал на себя отец. Девочки осваивали в основном "женские" работы под руководством матери.
     "Тот человек ценный, кто смолоду работать привык", "Хочешь есть калачи, так не сиди на печи", "Человек от лени болеет, а от труда здоровеет", "Хоть руки черны, да работа бела," - эти пословицы, как и другие виды устного народного творчества (загадки, песни, предания, поговорки и другие) служили своеобразным воспитательным приемом, благодаря которому ребенок понимал и осознавал значимость труда вообще, и трудолюбия как черты характера человека в частности. Наличие именно этого качества в характере мальчика или девочки, несомненно, влияло на отношение к нему сверстников, взрослых и стариков. Пословицы, поговорки, песни, загадки о труде являлись как бы источником воспитания, в которых закреплялась программа человеческого характера, и одновременно средством, с помощью которого формировался определенный тип нравственной личности. Исследователь этнопедагогической аффористики Цаллагова З.Б. отмечает, что в "афоризмах прочитывается понимание глубокого воздействия труда на характер, психику , мировосприятие человека". " Памятуя о том, насколько важен для развития человека труд, его правильная организация, а также осознанное отношение к любой физической и духовной деятельности, людей "имеющих уши", афоризмы доверительно и скрупулезно инструктируют, поддерживая в трудностях, отводя от них естественное для человека преходящее состояние сомнений, отчаяния, усталости, в их тональности слышны уверенные и благожелательные оптимистичные нотки хорошо знающего жизнь мудрого человека" ( Цаллагова, 1997, 87-88 ).
     Не зря говорят у семейских: "В одном гнезде разные птицы появляются", хотя  "Доброе семя всегда дает племя". Вот почему общественное мнение общины строго следило за тем, чтобы в семье было, кому передать свои трудовые умения, свой жизненный опыт. Осуждали нерадивых отцов, если их сыновья не помогали в пахоте, бороньбе (управлению лошадьми при бороновании), севе, молотьбе, уборке навоза, косьбе. "Никудышной" называли девушку, которую мать не научила прясть пряжу, вязать, убирать по дому. "Что мать научит, то дочь знает'', - любят подмечать у семейских. Еще при рождении девочки говорили: "Девка она хоть куда девка: и посуду прибрать, и деток понянчить". Вообще, первыми серьезными поручениями по дому у девочек с малых лет был уход и присмотр за детьми. Это был нелегкий труд, если принять во внимание многочисленность русской семьи. Если семья жила отдельно от родителей, или их уже не было в живых, то приходилось вызывать "для присмотру" за детьми  дочерей близких родственников - племянниц .
     Семейские гордились детьми, успешно постигающими весь хозяйственный "обиход". И не боялись по заслугам похвалить за это. Как рассказывала Павлуцкая Феклунья Климовна ( 1917 г.р.)  "не было лучшей похвалы, чем отцовы или мамины слова: "бравая, удалая девка, работать любит". А уж если кто-нибудь бывал в доме из чужих людей  и слышал это, радости не было предела!"( записано со слов Павлуцкой Ф.К.,с.Куготы).
     Острая потребность доказать, что он уже не ребенок, характерная особенность данного возрастного этапа. Этот путь чреват срывами , конфликтами, для погашения которых требовались особый такт и умения.
     Вот как описывает П.А.Ровинский один случай, когда в семье семейских, где он остановился , собирают в дорогу младшенькую девочку Аннушку (12 лет) для помощи замужней сестре, которой не с кем в рабочее время оставить грудного ребенка. "Нужно видеть, сколько было высказано нежности и в то же время хитрости и умения. Прежде всего, мать рассказала о несчастном положении сестры, вызвала девочку самой предложить свои услуги. На другой день, собирая ее, нужно было всем показать веселый вид, тогда как всем хотелось плакать. Куплен был новый платок, испечены шаньги с черемухой, куплены несколько конфет, еще больше было обещаний. Одним словом, девочка поехала спокойно, смеясь и уверенная, что всем так весело, как ей" (Ровинский, 1873,126).
     Из этого наблюдения за, казалось, рядовым эпизодом семейной жизни можно предположить, что умелое сочетание воспитательных методов убеждения и поощрения, наставления и пожелания дало определенный результат, а именно - бесконфликтное решение значимого для семьи дела.
     Процесс осознания себя как "взрослого" в подростковом возрасте постоянно сопровождается самооценкой, сравнением себя с другими. Огромное значение имеет образец, который из чувственного в "малом" возрасте становится с возрастом реально-действенными. Стремление сделать "не хуже" вело к стремлению показать себя с наилучшей стороны. Местом для такого рода "показа" становилась деревенская улица.
     Общественное мнение, которое складывалось из:  мнения старших, а посему -  особо уважаемых членов общины, и мнения товарищей-сверстников, побуждало подростков следовать определенным нормам, традициям, ценностным ориентациям "мира". Нарушение данных норм автоматически вело к изменению общественного мнения, к утрате уважения со стороны основной массы односельчан. Если с детских лет человек не привыкает следовать нормам деревенской морали, считали семейские, то потом его уже не перевоспитаешь. Про таких люди говорили: "Человек пропащий". Вот почему родители придавали большое значение поведению ребенка за пределами дома.
     Основное правило русских крестьян - "честь по труду" - находило свое подтверждение во время проведения "помочи", которые устраивались у семейских во время осенних полевых работ. 8 ноября в день Наталии-Андрианы устраивалась "детская помочь", на которую для помощи беднякам, вдовам, солдаткам собирали девочек 13-16 лет. И они весь день жали без всякой оплаты (Болонев, 1990,65).
     В ходе "помочи", под непосредственным руководством и наблюдением старших-умельцев воспитывалось определенное отношение к работе. В организации такого вида коллективных работ взрослые не только решали свои хозяйственные задачи, но и  стремились показать нравственный образец, которому ребенку следует овладеть. Именно такие работы формировали у детей "чувство локтя" и понимание того, что не личные интересы определяют поведение, а общинное начало. Это начало создавало условия для свободы и самостоятельности каждого отдельного человека. Однако  эта свобода " носила коллективный характер и определялась принадлежностью человека к самоуправляющейся общине, существовавшей на основе демократических традиций и обычаев" ( Платонов, 1990, 23 ). "Мир волна, что один, то и все", - говорили семейские.
     Большое значение в воспитании положительных мотивов имела оценка общинного труда. Отмечалось, что отношения между нанимателями и помочанами-детьми были тождественны отношениям хозяев и гостей (Бернштам, 1988,184). Особо это проявлялось во время проведения детских игр и забав. Например, при игре в лапту "матками" выбирали не только самых ловких и сильных, но и самых сметливых и "удалых" в работе. На это же качество обращали внимание при включении подростков в выполнении "подсобных" работ и ролей во взрослых ритуалах и обрядах (засева, жатвы, рождественском крестном ходе и славлении, выполнении религиозных действий при службе в церкви и т.д.)
     С возрастом изменялось и поведение подростков во время праздников. Они могли появляться на посиделках, ''вечорках'' в качестве слушателей и наблюдателей, но в подготовке и участие в них не принимали. Надо отметить, что семейские по разному относились к вечоркам и посиделкам. '' Вечорка она для услады, для игрищ, а посиделки без работы не обходились,'' - рассказывала мама, Леонова Е.С. ( 1928 г.р.). "Улица", в смысле весь комплекс молодежных развлечений летом под открытым небом, и посиделки зимой, - были настоящей школой эстетического воспитания и приобщения к разным сторонам народного творчества: песенного, устного поэтического, театрального и т.д.
     Приобщение к разным жанрам народного искусства проходило в раннем детстве в семье, а в отрочестве - и вне семьи. Особенно любят семейские свои песни, которые писатель В. Распутин назвал "редкостным хранилищем языка и самосознания народа".
     Ф.Ф. Болонев рассказывает о замечательной исполнительнице народных песен Капитолине Петровне Федоровой (1906 г.р.) из села Большой Куналей, известного по всему Забайкалью своими песенниками. "Рано осиротела она. Мать, уезжая на работу, оставляла девочку одну. Соседка - бабушка Марфа Алексеевна видела, что тоскует девочка, всегда советовала: "Пой песни и ни о чем не думай". Совет помог. Капитолина Петровна позднее вспоминала, что она петь начала с восьми лет. А память у нее удивительная... За народной мудростью в карман не лезет. Речь ее образна, насыщена пословицами, поговорками, яркими бытовыми сравнениями, прибаутками." (Болонев, 1992,176).
     Таким образом, совет бабушки-соседки найти себя в песне, помог девочке перенести трудности, а в дальнейшем и утвердиться в жизни. Таких примеров можно привести много. И сегодня песенная традиция у семейских в почете. Передаваясь из поколения в поколение, от старых к молодым, она живет и процветает.
     Одаренные люди, таланты становились нередко нравственными образцами, оказывали сильное воздействие на детей своим поведением, своими нравственными качествами. Таким людям подростки готовы были подражать и нередко повторять их поведение. Этот образец-идеал выступал как далекая мечта или представление о должном поведении. Он становился реальной побудительной силой, определяющей и формирующей мотивы деятельности ребенка.
     Феклунья Климовна Павлуцкая (1917 г.р.), рассказывая об истории своей родовы, говорила: "У моих родичей на деревне было прозвище - "гуси".  За их звонкие громкие  голоса, умение веселиться и балагурить. Они и гулять любили и работали дружно. Бывало, во время игрищ или гулянки, как завидят их вместе, так и говорят - "Ну, заголготали, как гуси!". Мельницу, на которой мы муку мололи и своими руками собрали, и ту в деревне называли "гусевой". До сих пор так ведется. И остальных так кличут." ( записано со слов Павлуцкой Ф.К., с.Куготы)
     Большое количество любителей песни у семейских объясняется еще и тем, что дети этой возрастной категории подвержены непосредственным побуждением, связанным с их  эмоциональным состоянием. Возникающие при погружении в мир искусства положительные эмоции побуждают подростка действовать. Это уже не ситуативное намерение, а намерение, продиктованное постоянно действующими мотивами.
     Огромную роль в воспитании нравственного поведения у подростков играют убеждения, "представляющие собой по своей психологической природе не что иное, как знания нравственных норм, поддерживаемые чувствами и потому ставшие мотивом поведения (Божович, Славина, 1979,8).
     Агрипина Ануфриевна Леонова (1912 г.р.) рассказывала, как на всю жизнь запомнила материнский наказ: "все делай до конца, с совестью, не оставляй на завтра". Она вспоминала: "Каждый из детей в доме имел свое поручение. Мне, как самой маленькой, приходилось выносить грязную воду из лушкомойки ( деревянная лоханка для мытья столовой посуды - А.Л.). Как-то я заигралась и не заметила, как темнеть стало. А лень-то она незаметно как подкрадывается. Я возьми да и не сделай. Мама поздно со двора возвращалась, глядь по сторонам, а лушкомойка полная.  И, несмотря на мороз и вечернее время, наказала вынести мусор, да еще вычистить и просушить грязную лушкомойку. С тех самых пор я наказ мамы – всё делай на совесть и вовремя -  не забываю и внукам его повторяю"( записано со слов Леоновой А.А., с.Никольское).
     Из этого следует, что убеждения могут выступать как действенный метод воспитания. Основой же родительского убеждения у семейских выступали словесные средства воспитания, о неограниченных возможностях которых пишет Г.Н.Волков. " Безгранична сила доброжелательного слова, в народной педагогике его значение приоритетно. Словесные приемы воздействия на личность многообразны: увещевание, уговор, разъяснение, приказ, просьба, поручение, поверье, поучение, наставление, назидание, пожелание, совет, намек, одобрение, благодарность, осуждение, упрек, укор, зарок, запрет, благопожелание, завет, заповедь, исповедь...каждый прием - тема специальных книг: и фундаментально-теоретических, и практико-ориентированных, и прикладно-методических..."( Волков, 1993, 49).
     Приближение и наступление совершеннолетия индивидуально осознавалась на уровне естественных реакций самоощущения, вызывающих соответствующие изменения в поведении. К 13-14 годам мальчики становились почти "кормильцами", а девочки, усиленно занимаясь накоплением приданого, понемногу включали в свою одежду взрослые элементы. Изменялось будничное поведение подростков. Они могли появляться на собраниях взрослой молодежи, мальчики - в компаниях взрослых мужчин.
     Итак, второй этап усвоения морально-этических традиций семейских подростками-отроками был характерен:
•- четкой дифференциацией в воспитании мальчиков и девочек;
•- включением их в хозяйственную повседневную деятельность семьи, а порой и общины;
•- ориентацией на трудолюбие, как основной показатель значимости человека;
•- насыщенностью эстетического начала в восприятии и формировании мотивов;
•- использованием в воспитании словесных методов убеждения, похвалы, наставления, наказа, пожелания, реально-деятельностного примера;
•- всевозрастающим значением общественного мнения.