Долсам-Доржо Гемпилон

ИСТОРИЯ ОБРАЗОВАНИЯ ПОДГОРОДНОГО  РОДА (ТУРЫН ОТОГОЙ ТУУХЭ)¹

Издревле три халха-монгольских хана являлись потомками Чингис-хана. Центральные области страны занимал Тушээтэ-хан, ставка которого с желтыми вратами находилась в середине его владений. Супруга хана родила сына. При рождении наследника престола было признано необходимым отыскать хорошего человека, достойного для воспитания новорожденного тайджи. По желанию хана воспитателем наследника стал его сын Сагса-мэргэна Утун-Улзэйту, который воспитал его вполне здоровым. Сына Утун-Улзэйту Ухина Тушээтэ-хан сделал своим приближенным. Ухин имел двух сыновей: старшего звали Андахаем, а младшего — Ильдэном.

Около 1700 года хан повелел избрать одного из двух сыновей Ухина на должность хошунного правителя-засака. Так как большинство народа отдало свои голоса за младшего Ильдэна, а меньшинство — за Андахая, последний в гневе и с обидой сказал: «Отправляюсь я в Россию. Говорят, что Его величество белый царь великодушен и милостив, законы его справедливы, головы не снимают. Коновязи там из чистого серебра. Собаки едят из серебряных блюд. Богатства и население неисчислимы. Бедных и голодных нет. Жители той страны жалостливы и милосердны друг к другу. Огонь разжигают маслом. Дети, пасущие скот, играют, перебрасываясь кусками овечьего курдюка. Мы станем подданными великого белого царя, властителя той обширной русской земли. Покровительствуй нам величественное знамя могущественного царя, способное отогнать чужеземного жестокого врага». Так сказав Андахай поклонился прямо на север. «Если за мною будет погоня, то пусть грозное знамя царя подавит ее», — произнес он заклятие.

В день, когда все люди хотона  отправились  на большой праздник   в дацан,   Андахай ушел тайком,   взяв из   дома легкие вещи,  свою  беременную  жену-чахарку,   четырех  сыновей и одного родственника-ламу.   Шли они  днем   и ночью.   Перевалив    Хунджайскую возвышенность и переправившись через Джиду и Желтуру,   наконец,   достигли пограничных   поселений.   Примерно через   месяц после  прибытия сюда   родился    сын у Андахая.    Все местное  население  жило мирно  и спокойно, за     короткий     срок значительно увеличило  поголовье скота.

К этому времени как раз относится формирование атаганского отока (рода). Прожив несколько лет вместе с атаганами, Андахай со своим старшим сыном Амаром отправился в Селенгинскую воеводскую канцелярию и сказал: «Я отдаю в это учреждение своего сына Амара, надеясь, что он будет полезным в деяниях царя и в ведении делопроизводства па монгольском языке. Соблаговолите его обучить русскому языку и грамоте».

Амар вел делопроизводство, получал за это вознаграждение из царской казны. Он хорошо освоил русскую грамоту. Остальные четверо братьев, изучив монгольский и тибетский языки, также стали грамотными людьми.

Однажды Андахай, прибыв в воеводскую канцелярию, заявил: «Меня окружает множество моих близких родственников единокровных, однокостных сородичей. Мы их соберем и, став одним хошуном, назовем его Тураев оток (Подгородный род). Пусть им ведает этот Амар». Так сказав он поклонился. В воеводской канцелярии внимательно выслушали его заявление и согласились с его предложением. По возвращении он собрал всех своих сородичей, находившихся в разных местах, и объединил их в один Подгородный оток.

Амар же, получив приказ о назначении его старшим зайсаном, откочевал   со своими сородичами с низовьев реки Учетуй, расселился в прекрасных и плодородных долинах   реки Химна, где раньше никто не проживал, и основал свой оток. На месте зимника Андахая до сих пор  сохранились камни с  кустарником.

Наш славный предок пользовался всевозможными царскими милостями, с сознанием полной удовлетворенности прожитой жизнью, скончался в преклонном возрасте.

Прибывший вместе с Андахаем лама по имени Санжа был настоятелем построенного им войлочного дацана и занимался распространением религии. Однако он пристрастился к вину. Говорят, что однажды после скандала, происшедшего на свадьбе, пьяные люди, настигнув его в роще, куда он бежал, ударили медной трубой по лицу и убили его. Так ли было — точно неизвестно.

Тогда  же об  образовании  Подгородного  рода  было доложено царю. В  1728 году Амару было пожаловано золотое знамя. Затем, в 1729 году,  когда   в Кяхту  прибыли   граф  Савва  (Рагузинский) и Сэцэн-ван,  занимавшиеся  установлением  пограничных    знаков вдоль  границы  с востока,  потребовали дать им  грамотного переводчика,   то Амар  как раз и был  командирован к ним.   В составе разграничительной  комиссии  он ездил на  запад от  Кяхты    до Шабагын-даба   и  Чангильского  перевала. По  окончании  работы Савва   Рагузинскнй   пожаловал Амару   почетную  грамоту с приложением   своей печати  об утверждении  его в  должности зайсана и выдал  в качестве вознаграждения  за оказанные им услуги премию  в сумме  7 рублей  50 копеек.

Впоследствии, когда потребовался от нас человек, владеющий русским и монгольским языками, для сопровождения монгольского посольства, которое выезжало для доставки подарков царю, Амар был назначен сопровождающим и направлен в распоряжение Селенгинской воеводской канцелярии, откуда он отправился дальше по Селенге на дощанике.

Амар посадил на дощаник и своего младшего брата Бодороя, воскликнув при этом: «Если один из нас погибнет, то другой вернется!» Почти год они плыли по воде и, наконец, достигли царского дворца, перед которым трижды поклонились, прося милости.

На аудиенции у царя его величество пожаловал Амару патент с приложением золотой печати об освобождении Амара, его 4-х братьев и их внуков от всяких налогов и повинностей и назначении ему жалованья в сумме 15 рублей с выдачей 24 пудов муки (ежегодно). Удостоенный в 1731 г. этой высокой награды, Амар после 3-летнего путешествия благополучно вернулся домой.

Овеянные счастливым знаменем отца Андахая и с его благословения Амар и Бодорой поклонились стонам ею величества, чем удостоились царской милости, благами которой в равной мере пользовались все пятеро сыновей Андахая, а мы, его потомки, до сих пор храним царскую грамоту с белой печатью как драгоценную реликвию.

Старший из пяти сыновей Андахая Амар имел четырех сыновей. Младший сын Амара Замбала был старшим зайсаном и имел трех сыновей. Его сын в настоящее время является шанзодбой, а его младший брат шуленга Нэгшун Замбалын занимает пост старшего головы. Потомство Амара состоит из 16 душ.

Бодорой  имел 2  сыновей.  Его потомство  ныне  состоит из    21 души.  Сэнгэ  имел пять сыновей.  Его  потомство состоит из 9 душ. Даша  имел  двух сыновей. Его  потомство — из    2 душ.     Младший сын  Андахая   Муухай имел  5 сыновей.   Рассердившись   на    своих старших  братьев,  которые дразнили  его,  говоря:   «Мы — монголы, а ты только один бурят!». Мухай в возрасте 21  года тайком уходит   в Монголию,  чтобы   повидаться со  своим   дядей князем   Илдэном   и принести   горсть земли   своих   предков.  Взяв кое-что   вещей и  продуктов, он  отправляется  в путь-дорогу.

Достигнув пределов Монголии, Муухай встретился с одним стариком пастухом, которому подробно рассказал о целях своего прибытия и нанял его своим проводником. Вместе они дошли до хотона князя Ильдэна и ночью вошли в одну юрту. В этой юрте сидела в бордовом шелковом халате одна бабушка восьмидесяти с лишним лет, с которой они и поздоровались. Она спросила: Ты из каких мест?  Он  ответил:  Я прибыл  из царской  России. Отец мой Андахай был родом из монголов, мать моя уроженка Чахарского хошуна.  Когда она спросила    его, чем он  может доказать, тогда он  сказал,  что у него  есть   полный комплект    (отцовского) кинжала с огнивом. Она попросила его показать. Он передал ей. Увидев все это,  она   снова и снова   прижимала его к  своей груди, целовала и плакала,  приговаривая:  «Ушел  жестокий по характеру Андахай, бросив все имущество и забрав моих любимых внуков.  Где же он осел после ухода к иноземному хану?».

Бабушка угощала (внука) всякими вкусными блюдами и в течение 3 суток скрывала его. Затем сказала: «Пойдем к князю Ильдэну. Он либо убьет тебя, либо спасет». На это он ответил: «Велика сила нашего царя!». —Ты помалкивай, зловредный мальчик!—сказала она и, опираясь на свой посох, взяв его за руку, повела к юрте Ильдэна. Перед входом она заставила его поклониться. Войдя в юрту, у дверей он также поклонился. Затем подошел к князю и, кланяясь, преподнес ему подарок. Мать подробно рассказала сыну о посетителе и целях его визита.

Князь Ильдэн в синем шелковом халате сидел на мягкой тахте. Перед кроватью,  завешенной  черной шелковой занавесью, где находилась  княгиня,  Муухай,   поздоровавшись,   поклонился ей и сел. Князь Ильдэн спросил:  «Жив ли твой грешный отец Андахай?».   Муухай ответил:   Нет.   Князь:       Куда он ушел? Муухай: Ушел к бурхану (умер).

—Ай,   неотесанный   бурят,   куда же ты   направился, перешагнув границу?

—Мне говорили, что мой отец отсюда по происхождению,    потому я и  прибыл  сюда. Могу ли я остаться  здесь?

—Нет.

Расспросив о его жизни, а также об обычаях и нравах в России, князь сказал: —Здесь тебе нельзя оставаться долго. По какому пути шел, по тому и иди! Сказав так, он подарил племяннику шелковый шарф, панцирь и шелковый халат. Бабушка подарила ему набор чашек, китайский чайник, разные мелкие вещи и продукты на дорогу. Затем Муухай зашел в юрты двух княжеских сыновей Ильдэна — Нэгзуна и Бойтога и получил от них кое-какие подарки. В то время, когда он собирался отправиться в путь, взяв из скотного двора горсть земли, бабушка в напутствие ему высказала благопожелание: Ведь отец твой бежал к иноземному хану, желая лишь разбогатеть и стать знатным человеком, и вам, его детям, желаю богатства, знатности и благополучия во всех ваших делах. После этого в сумерки ушел и благополучно вернулся домой.

У Андахаева Муухая было 5 сыновей: двое из них комплектные (штатные) ламы, трое — миряне. Средний сын Гемпил был зайсаном, но когда в 1785 г. потребовалось избрать в Иркутской губернии 2 заседателей из бурят, то Гемпил Муухайн и был избран на этот пост и затем в течение 3 лет работал заседателем в Верхнеудинском уездном суде. За исправное несение своих обязанностей он получил аттестат.

Младший брат Жамьян Муухайн был знаменосцем и имел грамоту знаменосца.

Гемпил имел 2 сыновей; я, гелун (лама) Долсам-Доржи, с младшим братом живем благополучно.² Сын Жамьяна Аюуша занимается общественными делами. Потомство Муухая 13 душ. С благословения деда Андахая и благодаря знаниям дяди Амара мы, внуки и правнуки 7—8 поколений, все больше и больше растем.

Неразумные и неблагодарные люди вроде меня забывают о милости своих родителей и о заслугах своих незабвенных предков. У Гемпилова сына, некогда принявшего обеты гелуна, много ошибок и заблуждений, но ради того, чтобы быть осторожным и избавиться от душевных пороков, я хочу следовать по пути учения Будды.

Стремясь быть осторожным, как вор, который на месте кражи бывает чрезвычайно бдительным, безмолвным и налегке ступает, изучая каждый свой шаг, ради блага своего и других, сидя на страже, не зная, когда может явиться вор, написал Долсам-Доржи все, что знал и слышал от других, для вашего удовольствия, господин².

Говорят, что я родом из горлосцев и мой далекий предок имел двух жен, старшая из них была уроженкой Непала. Она от черного тэнгрия (неба) родила одного сына, от него пошли непальцы. Вторая жена была хорчинской тангуткой, родившей от белого тэнгрия также одного сына, от которого пошли горлосцы. Эти две национальности искони являются родственными народами. Когда говорят «отец мой тэнгри, и мать моя — земля» и во время громовых раскатов неистово кричат, то считают, что этим самым способствуют рассеиванию ударов молнии. Но был ли мой предок монголом — неизвестно. Думается, что когда-то один состоятельный монгол, пропутешествовав по белому свету, вернулся на родину с двумя женами, взятыми из двух разных стран.

С благословения Будды, под знаменем царя, пользуясь постоянной и вечной добродетелью всех живых существ, испытывая самое глубокое счастье, да будем почитать своих родителей, не забывая их благодеяния!

Да распространится добро и благо!

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Летопись "Турын отогой туухэ" хранится в Рукописном фонде Санкт— Петербургского филиала Института востоковедения РАН (шифр д 15). Она написана на русской пергаментной бумаге в согнутый лист. Размер ее: 35,3 на 22,2 см.

Так как Турын отог  (Подгородный   или Пригородный    род)  обитал вблизи города Селенгинск, он   получил   такое  название.    Из истории   известно, что первоначально род назывался Хагас   турын отог   (Полугородской   род). С  течением времени приставка хагас  отпала и название рода стало Тураевым. Под этим именем он и был   зафиксирован   Селенгинской воеводской   канцелярией. С.Д. Дылыков. Из истории   селенгинских бурят. — Краткие   сообщения Института народов Азии АН СССР, т. 83. М.,  1964.

2. Долсам-Доржо Гемпилон родом из Тураева отока, т.е. Подгородного рода.. В летописи "Истории Подгородного рода", автором которой он является, сообщает кое-какие сведения о себе. Кроме того, биографический материал о нем содержится в его письмах, адресованных казанскому монголоведу профессору О.М.Ковалевскому. Известно, что этот ученый вел активную переписку с представителями бурят-монгольской светской и духовной интеллигенции, с которыми он познакомился и сблизился во время своего пребывания в Забайкалье в 1828—1833 гг.

Долсам-Доржо Гемпилон принадлежал к достаточно известному и состоятельному отоку, Подгородному роду, основателем которого был Андахай, выходец из Халха-Монголии. Старший сын Андахая Амар был гордостью рода, он служил Переводчиком в Селенгинской воеводской канцелярии, старшим зайсаном рода. В 1727—1728 гг. при проведении границы служил переводчиком при графе Савве Рагузинском.

Долсам-Доржо приходился Амару племянником. Его дед Муухай являлся младшим братом Амара. Отец Гемпил был зайсаном. Долсам-Доржо имел потомственное духовное звание тойн, которое давалось главным образом лицам аристократического происхождения. Кроме того, он имел степень гелуна.

Монголовед И.И. Шастина отмечет,  что Долсан-Доржо Гемпилон состоял верховным наставником главного тайши Селенгинской  степной думы Юмдэлэка (Дамби-Жалсана) Ломбо-Цэрэнова, а так же тайши Шираб-Ниндака Вампилынова. С помощью Ломбо-Цэрэнова  Гемпилон  выстроил  буддийский храм. Кроме того он распоряжался двумя дацанами, о  которых сообщал в письме О.М. Ковалевскому.