Среди всевозможных «вещих слов», «отреченных молитв», заговоров и прочей словесной обрядности, которой окружали себя наши предки в повседневном быту, очень мало осталось не подвергшихся сильному влиянию христианства. Влияние это зачастую так сильно, что прежняя, языческая суть и звучание многих заговоров невосстановимы. Редким исключением является заговор, опубликованный Л. Н. Майковым в 1869 году в книге «Великорусские заклинания». Это заговор для бытового, повседневного употребления, заговор на сон грядущий. Более того, это даже не собственно заговор, представляющий магическое сознание, когда маг-колдун приказывает каким-либо силам, обязывает их выполнить его волю. Здесь же скорее имеем дело с молитвой, проявлением сознания религиозного, когда человек просит эти силы помочь. Примечательно, что даже в явных заговорах присутствуют зачастую христианские черты - горы Сионские, Араратские, крест, Христос, богородица и так далее, вплоть до слова «аминь», завершающего заклятье. Здесь этих черт нет, произносящий заговор не нарекает себя «рабом божьим» - и тем не менее это именно молитва.

Предлагаю ее вниманию всех современных язычников, и пусть эти освященные веками слова пошлют вам спокойный, добрый сон:

Царь (1) водяной, царь земляной, царь небесный(2),

Прости мою душеньку грешную (3)!

Светел месяц(4) и красное солнышко,

и все частые звездочки, беленькие камушки (5),

и дальние, и ближние, и семейные,

простите мою душеньку грешную!

Слово «царь» здесь, безусловно, есть позднейшее вкрапление. На усмотрение читателя заменить его любым попадающим в размер словом, вроде «Бог», «Дух» или «Дед». Я, однако, использую слово «Чур», как наиболее близкое по звучанию к слову «царь», ибо звучание слова немало значит, и слишком вольное обращение с ним попросту опасно, особенно когда речь о сакральных, обрядовых текстах.

Тут-то и скрывается нехристианская природа молитвы. Христианский бог - лишь царь небес, христиане только желают, чтобы его власть осуществлялась «на земли, как и на небеси» (Мф 6:10, Лк 11:2). Ни «царем земляным», ни, тем паче, повелителем нижнего мира, который символизируют воды, «царем водяным», христианский бог не является. Зато у балтийских славян почиталось Божество, описанное немецкими миссионерами под именем-прозвищем (слав. «прирок», сканд «хейти», греч. «эпиклеса») Триглав, изображавшееся с тремя головами в знак власти над «тремя царствами (!) - то есть небом, землей и преисподней». Именно к подобному Божеству обращена молитва. Особенно заслуживает внимания, что Триглав-Троян почитался, по всей видимости, как ночное Божество, и обращение именно к нему перед сном было особенно уместно.

Предчувствую возмущенный вопль иных «неоязычников», коих точнее называть недоязычниками. Мол, это христиане считали себя грешными, о прощении просили. «А мы!!!». А что, собственно, мы? Быть может, Богам не за что гневаться на нас? Быть может, мы соблюдаем все, завещанные от Предков обычаи и обряды? Или мы не принадлежим к оскверняющей Землю цивилизации нового времени, не несем свою долю ответственности за сведенные леса, отравленные реки, грязный воздух? Нам не за что просить прощения, мы чисты и безгрешны? Как это удобно - осуждать цивилизацию, отказываться отвечать за нее - и пользоваться ею! Нет уж, уважаемые, либо уходите в леса и заброшенные деревни - на что пока, сколько я знаю, хватило сил лишь у Доброслава. Либо отвечайте перед силами изуроченной не без вашего участия Земли. Отвечайте хотя бы тем, чтоб ежевечерне просить прощения! Как сказал тот же Доброслав - «Мы нуждаемся в покаянии перед Природой». Если же кто-то желает ни в коем случае, ни одной чертой не походить на христиан, видя в том главное проявление язычества, - пусть ходит на голове. Они ж ведь, христиане, все на ногах бродят. Между прочим, в древнейшем арийском культе Рудры (нашего Рода) каждое обращение к Божеству заканчивается троекратным «прасида!» - «прости!». А ведь индийцы гораздо лучше сохранили веру пращуров, чем это удалось нам, да и цивилизацией измараны меньше.

Месяц не случайно идет впереди Солнца - в русском фольклоре отчетливо проявилось представление о мужчине-Месяце и женщине-Солнце, отразившееся в сказке Ершова. Так, в величальной песне урожаю поется «А я роду, а я роду хорошего… а мой батька - ясен Месяц… и моя матка - красно Солнце». Любопытно, что то же представление бытовало и у литвинов, и у скандинавов. А вот на юге Руси господствовало представление о «господаре-Солнце».

Любопытно, что в русских заговорах, былинах, духовных стихах часто упоминается "бел-горюч камень". Как правило, это священный или волшебный камень. При том в исландской Старшей Эдде, в Третьей песне о Гудрун, героиня клянется «на белом священном камне», в связи с чем упоминают «фаллические белые камни», которые «в значительном числе» находят в Скандинавии. А на другом конце Евразийского континента и земель, заселенных индоевропейскими народами, в Индии, главной святыней культа Рудры является лингам - фаллический символ, чаще всего из камня, причем камень этот должен быть именно белым! Вот еще одно доказательство не только языкового и кровного, но и духовного родства индоевропейцев, разбросанных историей по просторам Евразии.