КРАТКИЙ ОЧЕРК ЗАБАЙКАЛЬСКОГО КРАЯ

[Предисловие]

Российская империя, занимающая половину Европы и Азии и часть Америки, представляет богатое поприще для ученых наблюдений. Даже гении, подобные Гумбольдтову, не в состоянии обнять столь пространное и разнообразное государство, вмещающее в себе, кроме жаркого, все климаты земного шара; обширные степи и великие горные хребты; бесплодные солонцы и тучные равнины Малороссии; благодатную природу закавказскую и Крыма и суровость стран полярных; европейскую утонченность нравов и дикую жизнь зверолова; все степени человеческой образованности от академической до ограниченных понятий оленного тунгуса: все христианские секты, живущие согласно и мирно как между собою, так и с магометанами, ламутами [ламаистами.- В. Б.], идолопоклонниками.

Мы, русские, с жадностью читаем всякую журнальную статейку об Америке, Индии и пр.; между тем многие ли могут точно сказать, что такое, напр., Архангельск? Ни слова уже о том, что иной знает лучше Париж и Лондон, чем Москву. Причина этому отчасти в желании распространить круг своих сведений, в корне своем непредосудительном, даже похвальном, но впадающем в грубое заблуждение, ибо предполагает предметы, достойные любопытства, только в странах заграничных; домашнему же оставляет нас равнодушными, потому что и не подозревает всей его важности и заманчивости. Мало у нас порядочных описаний частей нашего Отечества. Русские географии рассчитаны для школ, а школьную книгу иной стыдится взять в руки. Путешествия академиков прошедшего века писаны каждое исключительно по какой-нибудь одной ученой части: в них редко где найдешь сведения общие, занимательные для всех и всякого, а обширностью они пугают любителей легкого чтения.

Грамотный иностранец, кто бы он ни был, побывав на чужбине, почти всегда спешит издать свои замечания; а как в каждой, даже дурной книге непременно хоть что-нибудь порядочное, обыкновенно, и выходит из бездны этих описаний нечто и действительно дельное.

О России русские мало пишут, иностранец же, самый даже благонамеренный, о ней, быть может, менее, чем о какой другой земле в состоянии сказать что-нибудь верное, ибо почти всегда видит только просвещенную часть нашего общества, знающую его природный язык;. вот почему и упускает совершенно изучиться нашему, не может судить сам с собою и на все смотрит, так сказать чужими глазами. Притом большею частию пребывание заграничных гостей в России кратковременно. Итак, мудрено ли, что немцы, французы, англичане и пр. печатают столько вздору про матушку Россию?

А наши литераторы? Записные, обыкновенно, живут в Москве или Петербурге и сами России не знают. Некоторые другие образованные люди, разбросанные по государству, пространнейшему всех существующих, заняты или службою, или своими делами и к подобным трудам не имеют ни охоты, ни времени. Притом, к чему привыкли, того уже не считают важным и достойным описания. Вдобавок многих удерживают застенчивость и самолюбие: они чувствуют, что ни в силах произвесть отличное, описать просто верное и справедливое - стыдятся. Но если бы каждый мыслящий русский дарил русскую публику точными сведениями о том месте, куда судьба его забросила, Россия скоро стала бы известною русским; делом же уже словесников было бы по данным им материалам познакомить с нашим Отечеством и Европу.

Вот причины, побудившие меня набросить строки, к которым здесь сказанное служит, если угодно, предисловием. Прошу снисхождения будущего читателя. Многое, о чем говорю, особенно в первой статье, не сам я видел, а написал по слухам. Затем-то не ручаюсь за совершенную точность подробностей. Возражения и опровержения меня не только не огорчат, но искренне им обрадуюсь, ибо послужат к исследованию предметов, о которых говорю, - а это главное.

Статья 1

Байкалом отсекается обширное пространство земли Иркутской губернии, известное под именем Забайкальского края и включающее в себя уезды Верхнеудинский и Нерчинский.

Озеро Байкал (одно из величайших в свете) при различной ширине, не превосходящей однако нигде ста верст, простирается в длину от северо-востока на юго-запад верст с лишком на семьсот. В Байкал, впадают, три большие реки: Селенга - в юго- [восточную] часть, Верхняя Ангара - в самый северный угол и Баргузин, - с середины восточного берега. С окружающих гор он принимает и еще множество потоков и речек разной величины. Масса воды, доставляемая всеми этими притоками (afflux), очень значительна. Для стоку же выходит из озера одна Нижняя Ангара, которая направляет путь свой мимо Иркутска и, переменив имя на Тунгуску, вливается в Енисей; она, по-видимому, не больше Верхней; итак, вопрос: куда девается вода из Селенги, Баргузина и прочих притоков? - в холодном климате, испарение, которым обыкновенно изъясняется равновесие воды в озерах, не имеющих стоку, должно быть недостаточно для уравнения ее прибыли и убыли. Вдобавок должно еще принять в рассуждение великую глубину Байкала, с лишком четыре месяца покрытого льдом и то, что лето около берегов еще чаще сухое, нежели сырое. В Байкале не замечено постоянного периодического прилива и отлива; возвышение воды в нем единственно зависит от дождей и таяния снега, прибыль эта не очень значительна, и редко озеро выступает из берегов. Есть ли в нем вековая убыль воды, не знаю. Из слов старожилов заключаю, что нет, хотя, по всем вероятностям, должна бы быть и даже очень приметная со времени поселения берегов русскими, покорившими окрестности земледелию. Байкал величают здесь морем и рассказывают здесь про него разные диковинки, напр., что не терпит, когда его кто назовет озером, и мстит за такую дерзость бурею; что воды его целебны, особенно от лихорадки и укушения бешеного зверя, и проч. Байкал со всех сторон окружен горами, достигающими высоты гольцов [...] и подходящими иногда к нему вплоть. Оттого большая часть берегов его круты, обрывисты; низменны они единственно около устья больших рек, а горы совершенно раздвоенные только течением Нижней Ангары, во всех других направлениях составляют около него непрерывную цепь то в близком расстоянии, то несколько в более дальнем. Отроги их идут и в самый Байкал и образуют полуостров Святой Нос при устье Баргузина и остров Ольхон при северных берегах. Кроме Ольхона, нет замечательных островов. Вообще это озеро заслуживает особенное внимание геолога.

<...> Все воды, орошающие эту страну, можно разделить на три системы: 1. Байкальскую, 2. Амурскую и 3. Ленскую. Байкальская подразделяется на: а) Селенгинскую, в) Ангарскую и с) Баргузинскую. А) Первая состоит из реки Селенги с ее ветвями, из коих главные: Уда, Никой, Хилок, впадающие в нее с правой стороны в русских границах. <...> Замечательно, что все значительные притоки вливаются в эту реку с правой стороны. Общее направление селенгинской системы - от юга на север при небольшом склонении от меридиана к востоку. В) Ангарская система состоит из одной большой реки Верхней Ангары с несколькими побочными речками. Общее направление - от северо-востока на юго-запад. С) Баргузинскую также составляет одна нареченная река Баргузин с отраслями. Направление от OSO на WNW. Все сии воды имеют общий сток из Байкала посредством Нижней Ангары в Ледовитый океан. 2. На самом рубеже Нерчинского уезда <...> река Аргунь <...> сходится с Шилкою, идущею с запада и по соединению с нею принимает имя Амур. В русских владениях с Аргунью не соединяются никакие значительные реки, кроме Куты, с левой стороны; в Шилку же впадают с левой Нерча и Ингода, с правой - Онон и другие менее важные. Воды этой системы текут Амуром в Охотское море. 3. В северо-восточной покатости Яблонного хребта [Яблонового - В.Б. Бахаев] сходит Витим и направляет путь свой в Лену. Он рождается от сочетания рек Ципы и Ципикана (из коих первая прорезывает озеро Баунт), и до втока в Лену приемлет с левой стороны Мую и Маму. Источники рек, впадающих в Амур, Лену и (в русских пределах) в Селенгу находятся на Яблонном хребте, составляющем тут разделение вод, - и все собою близки. Это последнее обстоятельство подает надежду, что реки всех систем Забайкальского края могли бы со временем быть связаны, если и не посредством каналов, по крайней мере, помощью коротких волоков. Полагаем, впрочем, что соединение их и первым способом возможно. Дать настоящий ответ на этот вопрос в состоянии только точная барометрическая нивелировка, желательная здесь и в других отношениях. Главное же препятствие то же, что вообще при водяном сообщении в России - продолжительность зимы.

Во всяком случае, Восточная Сибирь тут приобрела бы такую систему внутреннего плавания, которая ни в чем не уступала бы даже Северо-Американской: Охотское море Амуром и приведенными с ним в прикосновение Витимом и притоками, Удою сообщалось бы с одной стороны с Леною, с другой - Байкалом, а Леною и Нижней Ангарою, впадающею в Енисей, в двух почти противоположных направлениях - с Ледовитым океаном; губернии Енисейская и Иркутская, города Енисейск, Иркутск, Верхнеудинск, Кяхта, Нерчинск и Якутск пользовались бы как между собою, так и с Охотским морем, прекраснейшим водяным сообщением, которого средоточием был бы Забайкальский край; а Енисей и Обь, если бы проложить и между ними канал, сблизили бы Восточную Сибирь с Западною. Боимся вдаваться в мечты, но доказано, что Каму сочетать с водами Тобольской губернии довольно удобно: итак, плавание из морей Каспийского и Балтийского по рекам и каналам в Восточный-океан, хотя по огромному пространству и переходится за границу сбыточного, однако не за предел же возможного. Излишним считаем обратить внимание читателя на оживление и неисчислимые удобства, какие получили бы в Сибири торговля и общежитие через исполнение хотя меньшей части нашего предположения. Не знаем, касался ли уже кто этого предмета, в столь многих отношениях важного, но просим не забывать нашей оговорки: со временем; ныне при скудном населении Восточной Сибири выгода едва ли бы вознаградила издержки.

... Озеро Баунт, лежащее в горах между хребтами Яблонным и Баргузинским (Икатом), весьма замечательно. Положение его должно быть очень возвышено. В соседстве его, вероятно, самая высшая точка всего Забайкальского края: уж и малый рост дерев по берегам его доказывает, что горизонт его близко подходит к гольцам. Озеро это, хотя и невелико (верст 15 длины и 5 ширины), но, как уверяют, чрезвычайно глубоко. Рыбой оно изобилует; в нем водятся огромные осетры. Еще должны обратить на себя внимание озера Еравна и Шакши, раз, по изобилию в них рыбы, во-вторых, по тому, что служат источником главных вод, текущих по западную сторону Яблонного хребта. Оба оне лежат при начале Хоринской степи по дороге из Удинска в Нерчинск: 1 - в 270 верстах от Удинска, 2 - в 50 верстах далее и в 15 от Яблонного хребта, близ которого из Шакши вытекает Хилок, а из соседственных обоим озерам болот - Уда. В 7 верстах от Читинского острога заметим еще одно: Кинон, богатое карасями отличного вкуса; а по живописному положению озеро Укырское близ станции того же имени в 250 верстах от Удинека; по рыбным же промыслам важны Котокель в Етанчинской волости близТуркинских горячих вод и Духовое близ Баргузина; оба оне недалеко от Байкала. Малых озер множество.

Забайкальский край вообще - страна гористая. Главный кряж Яблонный, разделяющий уезды Верхнеудинский и Нерчинский, имеет направление с юга на север и пускает разные отрасли. <...>. Хребты эти так переплетены между собою, что без точной топографической съемки, определить положение и направление их невозможно: Высота значительна; много между: ними гольцов, но нигде они не достигают черты вечных льдов. Посреди гор есть и возвышенные равнины; главнейшая - в Верхнеудинском уезде, известная под именем Хоринской степи, при неодинаковой ширине тянется в длину с лишком на 300 верст с малыми перемешками; от Яблонного хребта по течению притоков Селенги к Селенге она на юго-запад постепенно понижается. В Нерчинском уезде к Амуру есть также обширные равнины.

Климат не соответствует географическому положению. Стужа зимою бывает жестокая: часто несколько суток сряду ртуть мерзнет, но не это вредит прозябанию [произрастанию?], а поздние весенние и ранние осенние морозы. Часто даже посреди лета случаются снега. Лето однако большею частию бывает жаркое, и зной нередко превосходит самый тропический так, что в тени Ремюоpoв термометр поднимается до 27°, а отраженный жар доходит до 30° и более. Весною господствуют северо-западные ветры, отчасти очень крепкие, в прочее время бывают переменные, но все-таки северо-западные преимуществуют, так что на треть других можно положить один северо-западный. Реже прочих юго-восточные, впрочем, направление ветров зависит большею частию от направления гор и лежащих между ними долов и равнин. За переменою ветра не всегда следует изменение погоды. Иногда ветер дует дней несколько сряду при ясной погоде и вдруг, не переходя на другой румб, нагоняет тучи, и пойдет дождь. Иногда облака носятся по неделе и разъяснится без дождя, Дождь вообще падает довольно редко, но случаются и дождливые лета: одно можно положить на четыре засушливых. Гроз вообще менее, чем бы то должно было быть по гористому положению. Отменно сильные замечены только в 1829-м и 30-м годах в Читинском остроге за Яблонным хребтом. Оба эти лета были дождливы и чрезвычайно плодородны. Всего досаднее для земледельца, что в засуху иногда случаются грозы с дождем, которые однако падают на гольцы; до равнин же доходяг только гром и молния. Еще замечательно, что грозы встречаются даже в позднюю осень по наступлении уже значительных морозов, напр., в конце сентября, в начале октября и даже, как помнится, и позже. Росы бывают с середины лета в обилии только около значительных вод. Туманы редки, а густых, свойственных приморским странам, вовсе не замечено. Снег зимой выпадает очень неровно: иногда его и довольно, но местами он вовсе не лежит, напр., в большей части Нерчинского уезда.

<...>. На равнинах, где и выпадает, там ветром его сносит. Итак, вообще зимы холодны, но бесснежны, что очень невыгодно и неприятно. Небо зимою обыкновенно ясно, и воздух прозрачен так, что луна по рождении бывает видна с неосвещенною своею частью; цвет неба темно-голубой, но светлее тропического. Летом довольно облачных дней; зато ночи более ясные и в особенности благоприятствуют наблюдениям астрономическим: доказательством то, что Галляева комета была усмотрена простыми глазами с 23 на 24 сентября. Все обыкновенные предсказания погоды здесь еще менее верны, чем в других местах. Среднюю температуру по трехгодичным наблюдениям можно положить на 1/2° ниже точки замерзания. О стоянии барометра, количестве дождевой воды и проч., за неимением инструментов не можем сказать ничего верного.

В такой пространной, притом гористой стране, как Забайкальский край, почва, естественно, должна быть очень разнообразная. В долах при реках больших и малых есть богатая наплавная земля (alluvion), способная ко всякому возделыванию. По самым же берегам много болот, могущих со временем оборотиться в тучные пажити. На подолах и скатах гор пахотная земля и прекрасные сухие выгоны, преимущественно удобные для овцеводства. Выше в гору почва становится более тощею и каменистою. Самые горы большею частино покрыты густым хвойным лесом; в значительной высоте рослые деревья прекращаются: их сменяет стланник, т.е. стелющийся по земле кустарник хвойной породы, а потом уже следуют безлесные места, составляющие иногда плоские возвышенности, именуемые здесь, гольцами: (название очень выразительное и соответствующее швейцарскому примерно [...]. На гольцах растет трава довольно тучная, перемешанная мхом и, хотя они вообще болотисты, однако, могли бы служить хорошим пастбищем, ибо дикие олени и другие звери очень на них отъедаются; но до сих пор эти высоты не доступны для домашнего скота. Возвышенные степи, хотя и не способны для хлебопашества, зато отлично удобны для скотоводства, особенно по частым солонцам и горько-соленым озерам; местами вся даже почва насыщена горькою солью, отчего и среди лета бела, будто покрытая снегом.

Известно, как Нерчинский уезд обилен рудами, преимущественно свинцово-серебряной. Прочие горы мало исследованные, но верно заключают в недрах великие богатства. Особенно достойна внимания добываемая из них слюда, иногда в огромных листах, величиною в аршин и даже более. Есть признаки медной руды. Сверх того, горы должны содержать множество соленых скопов (dipots). Около Селенгинска есть солеварня, доставляющая соль отличной доброты, а в Нерчинском уезде соленое Борзинское озеро. Горькая слабительная соль (по-здешнему - гуджир) почти везде показывается наружу; в некоторых местах, как уже сказано, озера и болота ею пресыщены. Вдобавок Забайкальский край чрезвычайно богат минеральными водами. Известнейшие Туркинские горячие ключи в 150 верстах от Баргузина, верстах в 3 от Байкала и в 9 от Туркинской станции. При них устроена больница и есть дом для приезжих; также и врач. Кроме пользующихся на казенный счет, здесь бывает довольно и посетителей. В окрестностях Баргузина и мест, от него зависящих, считается до 30 горячих ключей разной силы. При Погроминской станции по дороге от Удинска в Нерчинск есть и кислые воды, а при них также заведения для больных. Подобные же и в 30 верстах от Читы. Но Туркинские и Погроминские в особенности славятся.

Флора Сибири довольно известна из исследований академиков, а недавно проверена трудами Н.С. Турчанинова. Забайкальский край в ботаническом отношении - один из богатейших частей Сибири, но особых, отличие замечательных пород не имеет. Лес повсюду изобилует, однако дерева не так огромны, как в Северной России.

Успешному земледелию препятствуют разные естественные причины, которых побороть человек не в силах; вместе же и малое еще население и нерадение жителей.

... Хотя большая часть Забайкальского края на самом юге Иркутской губернии, но в плодородии уступает некоторым северным ее уездам. Зима, как уже помянуто, по большей его половине бывает бесснежна при жестокой стуже. Оттого в тех местах и затруднительно сеять хлеб и принуждены довольствоваться одним почти посевом яровой ржи и яровой пшеницы. Урожай их очень неверен и подвержен многим случайностям: избегая поздних весенних морозов, сеют поздно и тем самым жатву подвергают морозам осенним и инеям, застающим хлеб иногда в цвету. Земля, не напитанная влагой от зимнего снега, без обильного дождя не в силах произвести порядочной жатвы. В засушливые годы сверх того, малый род саранчи - кобылка причиняет порою большие опустошения. Вредят также хлебу сурки и разных видов полевые мыши; их иногда непомерное множество.

Из сказанного видно, что хлебопашество здесь и при хорошей обработке довольно затруднительно; вдобавок земледелие стоит еще на низшей степени, нежели в России. Жители вообще ленивые, особенно к хлебопашеству, кроме плохой сохи - о двухсошниках - и деревянной бороны не знают почти никаких других земледельческих орудий. (Говорим почти, потому что в Нерчинском уезде переселенцы с Кавказа из малороссиян употребляют плуг, орудие хотя и тяжелое, но гораздо совершеннейшее здешней сохи). Сохою же пашут в одну лошадь не глубже четырех вершков; а бороною нельзя разбить комов немного твердой почвы. Под посев пашут два раза, редко три: посему много травы в хлебе, которая иногда вовсе его задавливает. Удобрение полей навозом и настоящим паром (jachere morte) вовсе не знают: уверяют даже, что навоз вреден; в несправедливости чего уверились моим" собственным опытом. Не мудрено же, что пользы от навоза здешние жители и не видят, ибо полагают, что дело состоит в том, чтоб вывезти его на поле и только. Вопреки всему этому, в год несовершенно засушливый рост хлеба бывает очень хорош; в местах, где снегу довольно, озимая рожь родится прекрасная, и всегда верно; яровая же (по-здешнему-ярица) в смочной, т.е. сырой, год дает обильную жатву, хотя тот же хлеб и несколько лет сряду сеют на том же ноле.

При горных потоках есть поля, способные к искусственной поливке, и ею умеют хорошо пользоваться. На таких поливных полях урожай отличный, далеко превосходящий лучший в России. Здесь считают порядочною жатвою озимь (ржи) сам девять и больше; ярицы - сам пятнадцать; в изобильный же год уверяют, будто озимь дает сам пятнадцать, а ярица - сам тридцать и даже более. В заливку10 случается и то, что бываешь принужден скосить десятин сто с лишком и не увидишь ни зерна; иногда даже и солома не родится. На лето помянутая искусственная поливка производится посредством запруд канав и борозд, коим вода разводится на значительные площади, иногда с лишком на сто десятин, так что порою смачивает не только нивы, а и покосы. Этою первою поливкою увлаживают землю весною до посева; когда же хлеб укрепнет и начнет трубиться, стараются по возможности повторять ее. На зиму запруживают горные потоки, дабы промерзли до дна: тогда вода выступает из русла и образует обширные массы льда, толщиною на несколько аршин, а в объем [площадью? - В.Б. Бахаев] на несколько десятков десятин. О подобном выступании воды из-под льда говорят: речка кипит. Сам лед называется накипнем, не замерзшая же поверх его вода - по-здешнему наледь. Есть и натуральные накипни. В хороший год хлеба достаточно для прокормления народонаселения, и цена ему очень низка, не более тридцати копеек за пуд ржи; зато в скудный год - большой недостаток, и тогда в Нерчинском уезде доходит до 6, а в Удинском до 3 рублей за пуд; средняя цена от 1 1/2 до 2.

Сеют здесь следующие роды хлеба: яровые, пшеницу, рожь и ячмень простой и гималайский, овес, гречиху, однако последние три понемногу; из озимых - одну рожь. Разведение овощей весьма ограничено, им занимаются одни женщины. Всякий новый, жителям не известный род, они принимают неохотно, утверждая, что по здешнему климату ничего не стоит сеять. Несмотря на это, мы уверились собственным опытом, что овощи при старании могут родиться хорошо и, если бы был сбыт, доставляли бы и порядочную выгоду. Ныне следующие разводятся, хотя и едва достаточно для домашнего прокормления: картофель, репа, капуста, морковь, брюква, свекла, лук, огурцы и табак, знают также и горох, бобы и некоторые Другие. Настоящего торгу овощами нет. За пуд картофеля платят от двадцати пяти до пятидесяти копеек; а за сотню кочанов капусты от 3 до 4 рублей. Впрочем, овощам нет определенной цены и все вообще надобно покупать в самый сбор. Есть здесь особенного роду многолетний лук, называемый батун: он дает хорошую зелень, луковицы же его малы и похожи на узлы порея; полагаем, что это растение сибирское.

Кстати скажем, что здешний край особенно изобилует луковыми породами, из коих употребляют в пищу: черемшу, широколистный горный лук (мангир), палу, алую сарану; последние два вида принадлежат к роду лилийобразных (lilacei). Сверх того, дикая природа производит здесь и еще некоторые [...], годные человеку в пищу, как то: кедровые орехи (довольно важный предмет для торговли), разных родов ягоды, напр., бруснику, голубицу, чернику, в меньшем количестве мамуру или кнежнику, землянику, малину, клюкву, морошку, черемуху; из грибов употребляют только рыжики, грузди, масленники, хотя есть и шампиньоны. По Селенге и за Камнем (т. е. за Яблонным хребтом) много малой сибирской яблони, от которой и самые горы получают свое название. Едят еще как свежую, так и сушеную плеву, скобленную весною из-под коры дерев особенно хвойной породы, здешнее название этому лакомству - сок.

Здесь сенокосы очень пространны, но вовсе не обработаны, отчего иногда бывает недостаток в сене. В засушливые годы на высоких местах не косят; в дождливые - низменности также. Цена на сено бывает иногда непомерная: случается, что небольшой крестьянский воз, весом пудов двенадцать стоит в Кяхте 25 рублей, обыкновенная деревенская цена за воз 2 руб. 50 коп.

Если климат и почвы Забайкальского края не очень благоприятствуют земледелию, в замену - обширные луга, способные кормить многочисленные стада, а по мелкости выпадающего снега скот даже зимою находит обильный подножный корм. Скотоводство - главная ветвь прокормления бурят: места, ими обитаемые, преимущественно могут называться превосходными пастбищами. Хоринская степь, напр., не что иное как высокая равнина, сама по себе сухая, но орошаемая множеством ручьев, в ней солонцы встречаются только местами И способствуют тучности земли и росту травы богатой и здоровой. Степь окружена горами, посреди которых много узких долин (по-здешнему - падей), пересекаемых торными потоками и представляющих отличные сенокосы. Безлесные же скаты самих гор в особенности удобны для пастьбы овцам.

Подобные большой Хоринской степи есть и другие, меньшие по берегам рек, а на рубеже Нерчинского уезда составляют большею частию безлесную площадь, и там-то хозяева не знают счету своему скоту. Так, напр., есть сказание, будто бы некто карым, т.е. крещеный тунгус, время от времени загонял свое стадо в падь, и заключал, что оно все, когда ущелье совершенно наполнялось. Подобное приписывают и некоторым нерчинским казакам. Верно ж то, что в тех местах загоняют скот в поскотины, т. е. в обширные загородки, и по тесноте его в них судят о целости стада.

Эти стада решительно сена не получают. При таких удобствах в Забайкальском крае вообще скота довольно, но не столько, сколько могло бы быть при лучшем хозяйстве. И русские, и буряты содержат его лето и зиму на открытом воздухе, разве загородят плохой двор и то не столько для прикрытия от непогоды, как чтоб не разбрелся ночью. Сена запасают мало, надеясь на зимний подножный корм: вот почему и гибнет множество, особенно овец, если случится, что вдруг выпадет глубокий снег. Летом часто бывает повальный падеж, против коего очень скудны средствами. Хищные звери, особенно волки, губят много скота, а их не слишком стараются изводить.

Роды скота: лошади, рогатые, овцы и верблюды (последних, однако, мало), в тунгусских же кочевьях и олени. Буряты - великие охотники до лошадей, имеют их большие табуны, употребляют для верховой езды, но редко в упряжь, на кобылках вовсе не работают, а держат их для приплода и для молока, из коего гонят тарасун - род кумыса. Старых лошадей едят и продают на еду тунгусам. Без крайней нужды бурят не продает коня русскому. У русских также много табунов; лошадей употребляют на обыкновенные работы, для извозу и почтовой гоньбы. Особенной конной торговли нет; оттого и табуны приносят немного выгоды. Лошади малорослы, но довольно сильны и выносливы, не требуют большого- присмотра и довольствуются самым Плохим кормом. Зимою после езды берут только ту предосторожность, что привязывают их без еды и пойла часов на шесть и более, пока совсем не простынут, и тогда уже кормят; говорят, что кони портятся, если этого не сделать. Между здешними лошадьми есть довольно красивые: рысаки и иноходцы; но главное их достоинство, что в зимней дороге могут пробыть дней пять без корма, кроме того, что сами из-под глубокого снегу выгребут.

Без этого свойства, по редкости селений, почти вовсе нельзя бы было ездить в отдаленные места здешнего края, напр., в Ангарск. Овес дают лошадям в городах, в крайних же случаях вместо его она получает по деревням рожь. Иную брацкую лошадь даже тяжело приучить к зерну. Обыкновенная цена коню от 50 до 80 рублей, кобыле - 25, но есть и такие, за которых платят до 200. То, что сказано о лошадях, большею частью можно применить и к рогатому скоту: изобилие, тот же худой присмотр. Одни дойные и стельные коровы видят зимою сено, прочие питаются как бог велит. Телятам не дают никакого пойла; коров доят с подсосом, т.е. допуская наперед теленка пососать. Масло приготавливают очень небрежно, особенно буряты: у них оно всегда имеет дурной вкус, цена луду русского доходит до 16, брацкого до 10 рублей. Кроме масла, заготавливают еще сушеный на солнце творог (арушин) для продажи тунгусам и для дороги; а буряты гонят вино из кислого молока, смешивая его с кобыльим; остаток после гонки (арса) служит им главным запасом на зиму; передвоенное бурятское вино из молока равняется крепости с хлебными. За быка платят до 60, а за корову 30 рублей. Коровы вообще дают молока мало, которое иногда и довольно дорого. Цена говядине от 2 до 4 руб. за пуд; скота на убой не откармливают; вот почему говядина нередко бывает тоща; притом же бьют больше старую скотину. Телятины, кроме городов, нигде не едят; по здешнему способу доения коров, впрочем, и невозможно бить телят, потому что, лишившись теленка, теряешь и молоко. За пуд нетопленого сала платят от 5 до 6 рублей. Овцы составляют главное богатство бурят, а также значительную долю имущества крестьян. Все вообще буряты, кроме самых бедных, стараются разводить овец и их поэтому много.

Верхнеудинск <...> лежит по обеим сторонам Уды при впадении ее в Селенгу. Через Уду - порядочный плавучий мост. Положение города, окруженного возвышенностями и при двух больших реках, чрезвычайно живописно, особенно летом. Улицы довольно прямы и сухи, но не мощены. Церквей - три каменных, хотя и не в новейшем вкусе, а хорошей архитектуры, и одна деревянная. Каменный гостиный двор коего половина, впрочем, еще не построена, мог бы сделать честь лучшему губернскому городу. Есть еще здесь несколько каменных присутственных мест и [с десяток] частных домов таких же; из них лучшие два; купца Курбатова: под одним - до двадцати лавок. Хороших деревянных довольно и, если бы все были выкрашены, мало бы нашлось уездных городов, равных красотою с Удинском; нет только садов: это общий недостаток Сибири. В Удинске, как вообще здесь за Уралом (Байкалом), жалуются на тесноту. Тут невольно спросишь: где же просторно? В феврале в этом городе бывает довольно живая ярмонка.

В Кяхте, как это известно, производится главный или, лучше сказать, единственный, торг России с Китаем, В слободе - контора негоциантов, производящие заграничную торговлю, и проживают те, которые непосредственно от нее имеют ключ. В четырех верстах, не доезжая, Троицко-Савская крепость, крепость по одному названию: в ней и пограничное начальство, кг казенные заведения; ныне же строят и огромные пакгаузы и другие таможенные здания. Есть и деревянный гостиный двор, тут же живут некоторые купцы, мещане и других званий люди. В обоих селениях пять церквей вместе с кладбищенскою; две каменные. Частные дома довольно, красивы, хотя и сплошь деревянные, улицы хорошие. Оба селения лежат при речке Кяхте и Судовке и от нее вместе с третьим - Усть-Кяхтою, о котором ниже и с которым составляют нечто целое, получают имя Кяхта; крепость называют иногда, и Верхнею Ипатиною. Между нею и слободою - таможенная застава, другая - за нею. Местоположение песчано и гористо и вообще неудобно. Песок простирается до Селенгинска, и зимою спадает снег: и вот почему санные обозы доходят, и то только по Селенге, не далее помянутого селения Усть-Кяхты, верстах в 24 от Троицко-Савска. О торговле с китайцами, как о предмете довольно известном, сверх того, требующем точных арифметических, выкладок, не беру на себя сказать что-нибудь новое. Тортовая деятельность представляет в Кяхте множество способов к приобретению, но в замену продовольствие, дороже, чем, в других, местах Забайкальского края. Вот почему здешние уроженцы и неохотно, отправляются в Кяхту, а лучше, бьются дума кое-как, утешая себя тем, что дома жить, дешевле, хотя по городам и у редкого верное средство к пропитанию. По здешнему общему неведению всего европейского не удивительно, что, например, в Удинске, хотя это место и довольно значительное, нет никаких удобств для общественной жизни: ни порядочных гостиниц, ни собраний, ни библиотек, ни частных училищ, ни гульбищ, но странно, что по сию пору в Иркутске и Кяхте, богатых и беспрестанно посещаемых русскими из-за Урала, не найдешь ничего подобного.

Селенгинск и Баргузин напрасно носят названия городов. В первом есть старый каменный гостиный двор и каменная церковь, впрочем, нет ничего замечательного. О втором будем говорить особенно, однако не как о городе.

Из селений заметим Петровский Завод, важный как по народонаселению и строению, так и по богатству добываемой в 12 верстах от него руды, дающей до 15000 пудов делового чугуна и железа. Деревни Тарбагатай, Мухоршибирь, Куналей могут равняться с лучшими в Ярославской губернии.

Нерчинский уезд разделяется на ведомства и государственное, и заводское. В первом - волости: Успенская, Татауровская, Усть-Ининская; во втором: Аргунская, Газимурская, Сретенская, Городищенская, Читинская.

Городов, кроме Нерчинска, два заштатных: Доротинск и Сретенск. Они не лучше Селенгинска и Баргузина.

Нерчинск при Нерчи во всех отношениях уступает Удинску. Он уже раз, потому что подвергался частым наводнениям, был перенесен с самого устья реки версты на три выше. В городах, новом и старом, в каждом - по одной каменной церкви, в новом - два дома частных и один казенный каменный, в старом - деревянный гостиный двор, обширный, но ветхий. Местоположение луговое.

В замену незначительности самого Нерчинска в уезде его - несколько больших заводских селений равноценных важностью с иными городами, и достоин особенного внимания Читинский острог, как складочное место нынешней торговли и транспорта. Нерчинские буряты причисляются к Хоринскому обществу. Также обитают в этом уезде несколько племен тунгусских. Забайкальский край разделяется на 4 духовных правления: во-1-х, Верхне-Удинское, под которым 14 приходов и 2 монастыря - Посольский при Байкале ч Троицкий по дороге от моря к Удинску; во-2-х, Троицко-Савское, под которым приходов столько же, в-3-х, Нерчинское, где их до 50, и в-4-х, Заводское - с тринадцатью.

Коренные жители Забайкальского края - тунгусы. Русские и буряты, расселившись, вытеснили их из большей части прежних обиталищ. Довольно есть тунгусов, принявших образ жизни, подобный бурятскому, они отстали от своих оленей и завелись стадами скота другого роду; однако, подражая пришельцам в одежде и кравах, сохранили свой язык и редко мешаются с братскими, чаще с русскими. От последних немногим отличаются крещеные, которых немало. Еще при Петре I сильное племя тунгусов, названное по начальнику Кантимурским, вышло из-за <…> границы. Предводитель за это получил княжеское достоинство. Их, с приставшими к ним от других родов, считается до 6000. Из них набран пятисотенный тунгусский казачий полк и управляется русским атаманом. Ныне в простых русских казаках много обедневших князей Кантимуров. Об оленных или звероловных тунгусах не распространяемся и о числе их верного ничего сказать не можем: бродячие, хотя и платят ясак, но никто их действительно не считал, и сколько их, знают только приближенно по показанию родоначальников (шуленг). Из остальных много совершенно перечислено в крестьяне; другие, хотя и находятся в крестьянских обществах, однако правятся своими старшинами и называются новокрещеными оседлыми, в простонародии - карымами, в Нерчинском уезде - ороченами. По чертам легко узнать тунгуса, но, как в Южной Америке, всякий как бы черен ни был, старается выдавать себя за испанца, так и здесь, кто только может, силится слыть русским. Приблизительно можно положить в здешнем крае: всех вообще оленных и остальных тунгусов, не вступивших в русские волости, до 12000. Прежде их было гораздо больше, но болезни, преимущественно венерические и оспа, а там и оскудение лесов очень уменьшили число их.

Буряты или братские вышли из Монголии и поселились в разные времена по Иркутской губернии. Русские, завоевав Юго-Восточную Сибирь, вероятно, часть их же застала на местах, ими теперь занимаемых. Всех их, забайкальских, де 80000. Они разделяются на вышеупомянутые общества или племена, а племена - на роды. "В Хоринском - родов 11, и имеют пожалованные им знамена, в Селенгинском или Сангольском - 18, из них составлены 4 пограничных полка, которым даны знамена и которые управляются пограничным начальством; в Кударинском - 4, в Баргузинском -12.

У бурят есть управление, в каждом племени есть степная дума или контора; главный начальник - тайша (то, что волостной голова, но с той разницею, что это достоинство наследственное и почетное). В большом обществе бывает и по несколько тайшей, но есть всегда старший. Родами правят зайсаны, равняющиеся волостным старостам; главные из них иногда называются, как у тунгусов, шуленгами. Все эти начальники выбираются обществом, а тайши утверждаются правительством. Под их надзором конторы, при которых есть присяжный писарь из русских и толмач, пекутся о делах общественных, судят и рядят по первой инстанции, собирают подати и пр. Выбор в тайши никогда не бывает без происков и совершенно противоположно русским. Между бурятами много охотников в общественные начальники. В небольших обществах, напр., в Баргузинском, место тайши заступает старший зайсан. Иные тайши имеют обер-офицерский чин. Обоего роду начальники награждаются кортиками, шпагами и медалями. Земский суд заведывает братскими обществами как волостями. Буряты к своему начальству очень почтительны. Главные старшины строги к старшинам, им подчиненным, и порою жестоко их наказывают; в общественных делах они очень рассудительны и осторожны, долго советуются и терпеливо выслушивают мнения почетных. Коренная вера бурят, как и многих сибирских народов, шаманская. Ныне по Забайкалью распространилась ламайская [ламаистская - В.Б. Бахаев], но многие еще держатся шаманства, даже которые выдают себя за ламут нередко ему преданы. Где есть ламы, там наружно их очень уважают, но, смело скажем не любят, потому что они очень корыстолюбивы, и кто их не дарит или не признает их власти, того стращают разными несчастьями, которые иногда и сбываются, но содействием ли их или нет, пусть решают другие. У ламутов в здешнем краю довольно, кумирен, из них есть и богатые, каменные. Кто не выучился языку, тому трудно добраться до их догматов, притом большая часть сами их не знают, ламы же ничего не расскажут; впрочем, ныне европейским ученым ламаизм довольно стал известен. Множество, особенно младших, лам почитаем за зло. Жизнь они должны вести безбрачную. Богатые буряты всегда стараются иметь между ними кого-нибудь своих. Начальник всех здешних Хамбо-Лама и живет между сангольцами. Они занимаются и врачеством и, хотя эмпирически, но, получая из Китая лекарства, иногда удачно. Некоторых обрядов коснемся в другом месте. Исследовать же этот любопытный предмет у нас не было ни способов, ни случая; кажется, что он уже несколько и знаком нашей публике. Заметим еще, что буряты многоженцы и могут кормить более одной семьи: вот почему и охотнее принимают ламаизм, нежели веру христианскую; впрочем, легче окрестить шаманита, нежели ламута. Об образе жизни бурят будем говорить во второй статье.

Потомки старинных завоевателей и разного роду бродяг, пришедших по следам их, составляют здесь разряд тех русских, которые называют себя старожилами, впрочем, потомки ссыльных принимают со временем то же название. Те и другие почитают себя настоящими сибиряками. Старожилов можно еще разделить на государственных и заводских крестьян. Последние живут в Нерчинском уезде. Во время раздела Польши выселены были русские раскольники с семействами. Часть их была поселена около Верхнеудинска, и потомки их названы семейскими. Они все еще держатся раскола, но не [во] всем того же. Одеждой (особенно женщины) и обычаями они отличаются от прочих жителей. И в этом отношений мало отстали от своих предков. полезнейшие земледельцы всего края и, хотя места, ими обитаемые, гористы, стеснены и не очень удобны, но они, можно сказать, кормят всю страну, а в обильней год хлеб их идет и за море.

Они очень трудолюбивы и удачно превозмогают препятствия, противоуставляемые природою; к сожалению, их нравственность, преимущественно молодых, крайне испорчена: обман, пьянство и разврат заразили их; даже в предрассудках своих, которые были к лучшему, они поколебались: так, например, табаком не гнушаются, если и сами его не употребляют; корыстолюбивы же до того, что даже в семействах своих не совестятся друг друга ввести в убыток. Между ними есть очень зажиточные. Избы очень опрятны, красивы и похожи на великорусские. Их встречаем целыми селениями, особенно в волостях Тарбагатайской, Мухор-Шибирской и Куналейской. В Нерчинском уезде есть переселенцы с Кавказа из малороссиян, прозванные здесь канканцами. Люди они трудолюбивые, работают по-своему, пашут плугом и ездят на волах парой, ярмо у них малороссийское. Они гораздо честнее и менее развращены всех прочих жителей. Значительную часть народонаселения составляют ссыльные поселенцы. Между ними есть уволенные за старостью лет и болезнью от подати и освобожденные от заводской работы, не состоящие в подушном окладе (вольнопрописанные).

Другие - уже по ревизии в крестьянах. Новопришедшие o несколько времени на льготах и равномерно не платят податей. Есть в Нерчинском уезде и целые деревни поселенцев, как-то Александровская, Николаевская, Елисаветинская, Кинонская - при озере того же имени. Есть и поступившие в зачет рекрутов, особенно в Нерчинском уезде. Прибыв на место своего назначения, поселенец, если только человек трезвый и есть у него прилежание и хоть малые способы, скоро может обеспечить себе состояние и даже сделаться зажиточным и полезным членом общества. Но, к несчастью, здесь, куда приходят самые худшие, иные, побывав уже в двух или трех местах, большая часть развратны, ленивы и потому перебиваются кое-как, становятся наконец нищими.

Заметим, что живущие целыми селениями отдельно всегда лучше тех, которые смешаны с старожилами: тут им нельзя плутовать, скрываясь между другими, и они принуждены отвечать друг за друга, старожилам же сваливать свои грехи на них невозможно. Еще не надобно забыть ссыльных каторжных, работающих на заводах. Ко всему этому исчислению добавим еще Забайкальский городовой казачий полк и пограничное казачье войско, которые пополняются казачьими детьми и в которые редко кто записывается из других сословий. Упоминаем о них потому, что со своими семействами составляют они немалую часть населения. Определить точно число жителей за неимением материалов мы не в состоянии.

Из соединений всех этих столь различного роду людей необходимо должно произойти в нравах, обычаях, поведении то, что довольно несходное с тем, что встречается за Уралом. Здесь смесь всего русского с примесью кое-чего и азиатского, но отличительного характера вовсе нет. К сожалению, всякий пришелец принес сюда пороки и предрассудки, свойственные его родине, свойственные же ей добродетели оставил дома. Оттого дурные качества здесь резче, чем где-либо. Так называемых грамотных больше, чем вообще в России, но здесь это не только не способствует преобразованию ума и сердца, главные господствующие пороки: пьянство, распутство, склонность к обману... Скажем, однако, что сибирское гостеприимство славнее еще и русского, но тут бывает не без расчету. В домах большая опрятность. В ежедневной одежде меньше, зато праздничная, особенно женская, даже роскошна. Мужчины смышлены, однако же не способны к продолжительным трудам.