 В последнее время и в российской исторической литературе стали появляться работы так или иначе связанные с понятием "фронтир".
Р.Н. Рахимов
БАШКИРИЯ – ЮГО-ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТИР РОССИИ
Как известно, с момента своего вхождения в состав Российского государства, т.е. со второй половины XVI века на территории Башкирии протекали социально-экономические, политические процессы, которые были характерны для России этого времени в целом. При наличии местных особенностей и в XVII, и в XVIII, и в XIX веках Башкирия, несомненно, представляла собой часть Российского государства с соответствующими институтами власти, управления, сословным делением населения. Однако, более детальное рассмотрение истории Башкирии второй половины XVI – первой половины XIX века, показывает существование целого ряда "феноменов", которые мы не найдем не только в какой-либо части России, но даже в сопредельных регионах: Поволжье, Прикамье, Среднем Урале, Сибири.
Достаточно начать этот список с самого факта добровольного вхождения башкир в состав России на особых правах – несения воинской службы, уплаты ясака.
Далее, существование вотчинного права башкир на землю, которое имело место, и было признаваемо всеми русскими царями на протяжении XVI-XIX веков. В свою очередь вотчинное право башкир создало институт башкирских припущенников, выделившихся в 30-е годы XVIII века в сословие тептярей и бобылей, не существовавшее более нигде, как собственно и вотчинное право одного народа на землю.
Иной феномен, само название "башкир" несшее в себе в XVI-XIX веках и этническое и сословное содержание.
Мы также можем выделить факт существования Башкиро-мещерякского войска в XVIII-XIX веках, самого крупного, и дольше всех существовавшего из числа неказачьих иррегулярных войск.
Феномен башкирских восстаний XVII-XVIII веков не имеет каких-либо аналогов в российской истории.
Самым, наверное, парадоксальным явлением можно признать вслед за Т. Султановым существование в XVIII веке Оренбургской пограничной линии, которая разделяла две территории: Башкирии и Младшего Казахского жуза, являвшихся в это время частью Российской империи (Младших жуз принял Российское подданство при Абулхаире в 1731 году); и два народа: башкирский и казахский, оба являлись подданными России1. Список такого ряда особенностей, феноменов, характерных для истории края можно продолжить, но не это является главным.
Традиционно историки объясняли исторические процессы, протекавшие в Южном Приуралье, как проявление локальных особенностей, традиций, так или иначе интегрированных в институты Российского государства. Такая трактовка объясняла наличие двух векторов исторического развития – укрепления позиций феодального государства в регионе с одной стороны, и борьбой против национального и феодального давления с другой.
Однако такое объяснение не всегда удовлетворяет исследователя. Возникает целый ряд вопросов. Скажем, почему государство, даже находясь в состоянии полного контроля положения дел в регионе, например, после подавления башкирского восстания 1735-1740 годов, не решилось отменить институт вотчинного права башкир на землю, а только ограничилось указом 11 февраля 1736 года о передаче земель восставших "верным" башкирам, мишарям. Оно не сделало этого ни после подавления следующего восстания 1755-1756 годов, ни после Крестьянской войны Е.И. Пугачева. Почему, несмотря на "башкирские шатости", т.е. восстания, башкиры активно привлекались в это же время к несению пограничной службы, к походам в составе Российской армии? Отчего, сословие тептярей и бобылей так и не было уравнено с государственными крестьянами, а сохранялось вплоть до 60-х годов XIX века?
В данной ситуации возможен несколько иной подход, взгляд на историю Башкирии второй половины XVI – первой половины XIX века. Со всей очевидностью можно предположить, что Башкирия являла собой в это время российский фронтир на юго-востоке.
До недавнего времени, понятие "фронтир", "фронтирный опыт" не имели своего применения в истории России. Впервые оно было выдвинуто известным американским историком Ф.Д. Тернером в 1893 году в докладе "Значение границы в американской истории" (опубликован в 1894)2. Согласно его концепции, фронтир (frontier - граница) – это место, где проходила наиболее быстрая и эффективная американизация переселенцев из Старого Света и где постоянно воспроизводились условия, в которых формировались специфические американские институты. Развивая положения Тернера, исследователи вкладывают разное содержание в понятие "фронтир", трактуя его как "подвижную границу" между заселенной и незаселенной территориями, как "место встречи дикости и цивилизации" и т.д. Для нас важно то, что, используя именно модель фронтира, западные исследователи (прежде всего, конечно американские) достаточно продуктивно изучают историю ряда регионов России3.
В последнее время и в российской исторической литературе стали появляться работы так или иначе связанные с понятием "фронтир". Так, фронтир как границу между освоенными и неосвоенными поселениями землями трактует "Словарь исторических терминов"4. В 1996 году в Томске прошла научная конференция "Американский и Сибирский фронтир (фактор границы в американской и сибирской истории)", на которой рассматривались различные теоретические и прикладные аспекты истории фронтира в Сибири5. В 1998 году на страницах журнала "Ватандаш" были опубликованы статьи юриста Р.Н. Зиннурова, который попытался рассмотреть аспекты освоения Россией территории Башкирии и сравнить их с политикой правительства США в отношении индейцев6. И хотя в данных публикациях отсутствует термин "фронтир", но именно он дает ключ к решению поставленных автором вопросов. Также вышла и наша публикация посвященная фронтиру России и США7.
Естественно, понятие "фронтир" для российской истории имеет несколько иное содержание, нежели заложенное в него Ф.Д. Тернером в конце XIX века. Какие основные компоненты фронтира мы можем очертить, применяя его к российской истории?
В первую очередь, это перемещающаяся постепенно, по мере освоения и интеграции, в состав государства территории, пограничная линия, обычно представленная в виде цепи фортов, редутов, крепостей, форпостов связанных между собой. Это Оренбургская, Сибирская, Ишимская, Уральская, Кавказская линии.
Во-вторых, особые воинские формирования, несшие службу на линии - казачество, милицейские части, полевые батальоны и т.д. Регулярные части армии практически не привлекались к пограничной службе, а если и служили, то это было, скорее всего, исключением, а не правилом. Характерным в этом отношении является объяснение государственного казначея Голубцова по поводу государственного бюджета 1794 года. На предложения сенаторов Державина, Храповицкого и Новосильцева вместо наряда на границу калмык, для содержания которых назначается 39.300 руб., заменить их отрядом из карабинерных полков, т.е. регулярных войск он указал, что "издержка на калмык не столь велика, в сравнении того, что ими оберегается тамошняя граница; да и нет удобности заменить их карабинерными полками, коих служба для того нейсвойственна"8.
Несомненным атрибутом фронтира являлось привлечение местных жителей к воинской службе, которая регламентировалась государством. Такими были Калмыцкое войско, созданное в 1739 году9; Башкиро-мещерякское войско, официально оформившееся в 1798 году, но существовавшее де-факто уже с конца XVI века10; Крымское татарское войско (1784); Греческое (Албанское войско (1775); Литовские татарские полки (1797); Ногайские полки (1802); Туркменский конный дивизион (1885); Китайский туземный отряд (1905); кавказские милиции, полки и ополчение XIX века; Якутский казачий полк; бурятские полки в составе Забайкальского казачьего войска11.
Следующим компонентом была гибкая национальная политика, проводимая правительством. Русское население границы не отторгало, а активно впитывало в себя местный уклад, традиции, обычаи. Примером могут служить заимствования кавказского костюма и оружия терскими казаками, тюркские влияния на тактику, язык, традиции, быт яицких, сибирских, донских и оренбургских казаков. Одновременно правительство стремилось разъединить, противопоставить одни нерусские народы другим, используя сословное деление, предоставление привилегий, либо просто натравливая их, как это было с башкирами и казахами в 1756 году.
Характерной особенностью фронтира являлась земельная политика государства, которая была направлена на обеспечение лояльного отношения местного населения к нему и одновременно на обеспечение вновь заселяемой границы землей под крепостное строение и раздачу ее поселенцам.
К фронтирному фактору мы отнесем также и веротерпимость правительства, проявляемую им в течение всего периода существования. Этот путь шел от попыток насильственной христианизации, послуживших поводом для башкирских восстаний 1681-1684, 1704-1711 годов, до учреждения 22 сентября 1788 года в Уфе Оренбургского мусульманского собрания. Все это было связано с тем, что правительство, продвигая границу на юг, вынуждено было осознавать наличие в России существенного исламского фактора, который в истории Российского государства становится все более значительным12.
Американский исследователь Р. Бауманн в своем исследовании о нерусских народах в российской армии выделяет следующие закономерности:
1) русские с готовностью пользовались туземными силами в пограничных регионах и не отказывались от этой практики даже встретив сопротивление среди рекрутированных;
2) национальные отряды сослужили хорошую службу империи и с военной и с социальной точек зрения;
3) введение всеобщей воинской повинности и осуществление национальной политики усилило меры по разложению иррегулярных национальных отрядов в районах, попавших под контроль России, и полной интеграции инородцев в регулярную армию;
4) никакое политическое давление не может быть альтернативой реальному факту проживания в империи13.
Конечно, выработка определенной модели фронтира является ближайшей задачей для исследователей, но один аспект мы должны выделить особо. Это доминанта военной необходимости, над всеми остальными. Именно ей были подчинены социальный, экономический, конфессиональный фактор. Такое понимание дает возможность отказаться в таком случае от термина "колонизация", который применялся историками XIX – начала XX века и не мог во всем объеме объяснить происходящие на осваиваемой территории процессы14.
Исходя из этого, мы можем выделить следующие фронтиры России существовавшие в разные периоды времени, между XVI – началом ХХ века. Это Сибирь, Кавказ, Башкирия, Дальний Восток. К фронтиру можно отнести территории донского, терского, яицкого казачеств в ранний период их истории.
Применительно к истории Башкирии мы можем дать хронологические рамки фронтира, выделить этапы. Нам представляется вполне уместным считать начало фронтира с 1574 года, т.е. с момента строительства первого укрепленного пункта – Уфы, строившейся с согласия самих башкир. Завершает фронтирный период истории Башкирии 1865 год, когда было упразднено Башкирское войско. И, несмотря на то, что в 1874-1882 годы существовал Башкирский конный полк, дата 1865 год остается неизменной. Дело в том, что с 1864 года российские войска начали завоевание Туркестана, и изменился характер жизни региона. Башкирия из пограничной окраины превратилась в российскую глубинку. Внутри данного периода (1574-1865) выделяются два этапа. Это этап предфронтира (1574-1734) и этап непосредственно фронтира (1734-1865).
Первый этап характеризуется строительством отдельных опорных пунктов: Уфы, Мензелинска, Осы, Табынска, Бирска, острогов в Зауральской Башкирии (Усть-Миасского, Исетского, Мехонского, Шадринского, Терсятского, всего 18)15. Создается местное служилое население, уфимское городовое казачье войско, на службы верстаются новокрещены, смоленская и полоцкая шляхта16. С конца XVI века (1586) яицкие казаки стали принимать участие в службе Российскому государству. Первое жалование казны на Яик произошло в 1660 году17. Регулярно же оно начало поступать с начала 1680-х годов после участия яицких казаков в подавлении башкирского восстания 1681-1684 годов18. На этапе предфронтира в 1651-1656 годах государство строит первую оборонительную линию Закамскую, состоявшую из крепостей Белый Яр, Ерыклинск, Тиинск, Билярск, Новошешминск, Кучуевск, Заинск. Характерно, что она находилась на Западных границах Башкортостана, т.е. он еще не стал припограничной территорией, не стал фронтиром, границей в полном смысле этого понятия. Такое особое положение региона подтверждается и Соборным уложением 1649 года, по которому русским людям разного звания запрещалось приобретать у башкир их земли, а взаимоотношения между Москвой и Яиком осуществлялись через Посольский приказ.
Уже на этом этапе правительство активно использовало башкир в качестве иррегулярной конницы российской армии. Они приняли участие в Ливонской войне, в экспедициях против Сибирского хана Кучума в конце XVI века. Уже в 1635 году башкиры вместе с русскими разбили под Уфой войска сибирских царевичей Аблая и Тевкеля, а зимой 1643-1644 годов воевали с калмыками19. Затем, башкиры принимали участие в Крымском походе 1687 года, в Азовских походах 1695-1696 годов, Северной войне.
Начало второго этапа мы датируем 1734 годом, т.е. с деятельностью Оренбургской экспедиции, которая собственно и начинает историю фронтира. Заканчивается он 1865 годом.
Идеи, приведшие к созданию Оренбургской экспедиции, были заложены в восточной политике Петра I. Лишь то обстоятельство, что большая часть армии была скована боевыми действиями на западе в ходе Северной войны, не позволило ему активно проводить восточную политику. Тем не менее, некоторые отправные точки её были заложены. К ним можно отнести Персидский поход 1722-1723 годов и укрепление позиций России на Кавказе, создание на Кавказе Аграханского, Терского Семейного войска, экспедицию А. Бековича-Черкасского.
Принятие российского подданства Младшим и частью Среднего казахского жуза в 1731 году подталкивали правительство принять меры и по отношению к Башкирии. Из проектов В.Н. Татищева, И.К. Кириллова и А.П. Волынского в отношении края, правительство принимает проект И.К. Кириллова, который объединял идеи, заложенные в планах В.Н. Татищева и А.П. Волынского. Основная задача проекта И.К. Кириллова – начало широких связей России с Казахстаном и Туркестаном, укрепление позиций государства в Башкирии, создание условий для успешной торговли с Востоком. По сути, это был план превращения Башкирии в плацдарм для дальнейшего продвижения России на Восток.
В границах действия этого плана было завершено строительство Новой Закамской линии (1731-1736) и одновременно начато строительство Оренбургской пограничной линии закладкой Верхнеяицкой крепости и Оренбурга в 1735 году20. За короткий промежуток времени (1735-1743) были построены десятки укреплений и крепостей. К строительству крепостей государство привлекало регулярные войска, русских крестьян, башкир, тептярей и бобылей, служилых людей, разного рода ссыльных. В 1748 году из Уфимских, Самарских, Табынских, Исетских казаков правительством формируется Оренбургское нерегулярное войско, а с 1755 года утвержден его штат. В данном случае государство само создавало казачье войско для несения пограничной службы. Однако и его не хватало. Поэтому с 1748 года на службу наряжались башкиры, служилые татары и мишари. Поскольку служба на границе становится одной из главных, с башкир в 1754 году снимается обязанность платить ясак. На пограничную линию башкиры и мишари ежегодно направляли от 5.500 до 10.500 человек21. Кроме пограничной службы Башкиро-мещерякское войско привлекалось к участию в походах Российской армии во время Семилетней войны, русско-шведской войны в конце XVIII века, наполеоновских войн 1805-1814 годов, польской войны 1830-1831 годов, Хивинском походе 1839 года, Крымской войне. Такого рода участие еще более интегрировало их в военную структуру Российской империи. Башкиро-мещерякское войско, особенно в 1798-1865 годах, становится весомым компонентом, имевшим боевой опыт в иррегулярных войсках на юго-востоке России.
В 1835-1845 годы Оренбургская пограничная линия продвинулась далее на юг, и была создана Новая Оренбургская пограничная линия, которая впоследствии стала отправной точкой для начала продвижения русских войск на юг, в Туркестан.
На протяжении всего фронтирного периода истории Башкирии (1574-1865) государство сохраняло вотчинное право башкир на землю и ислам. Оба этих фактора играли роль условия несения башкирами воинской службы.
Своеобразной эволюции подвергается и сословие тептярей. Возникшее в 30-е годы XVIII века на основе социальной группы башкирского общества, оно активно пополнялось беглыми нерусскими крестьянами Поволжья, селившимися на башкирских землях в качестве припущенников. В это время государство фиксирует тептярей и бобылей в качестве сословия, и оно начинает использоваться им в качестве основной рабочей силы, одного из источника содержания Оренбургской экспедиции. Тептяри участвовали в строительстве Оренбурга, возке соли, налоги, собираемые с них, шли на содержание гарнизонных полков, усиление частей Кавказского корпуса22. Занимая промежуточное положение между военно-служилыми сословиями: казачеством, башкирами и государственными крестьянами, тептяри платили налоги, а с 1790 года содержали и комплектовали особый кавалерийский полк, с 1798 года два, которые несли пограничную службу на линии и участвовали в наполеоновских войнах, походах 1831 и 1839 годов. В 1845 году полки были упразднены, но все равно сборы с тептярей шли на военные нужды. По сути, сословие тептярей являло собой экономическую основу фронтирной политики России в Башкирии23.
Подводя итог рассмотрению истории Башкирии второй половины XVI – первой половины XIX века в контексте применения идеи фронтира, мы можем с известной долей уверенности признать существование его в 1574-1865 годах. Такой подход, с условием его дальнейшей разработки позволит по-новому взглянуть на историю края, а также иметь возможность сравнительного анализа мероприятиям Российского правительства в других сферах.
Более того, с 1865 года фронтир для Башкирии не кончается. Период с 1865 по 1917 год при определенных условиях можно считать периодом постфронтира. Влияние фронтирного опыта на менталитет башкир наиболее ярко показал В.Флоринский: "Дух верноподданичества у них развит ничуть не менее чем у коренных русских жителей. Все слышанное ими от стариков и их предков говорит о подчинении русскому царю; вопрос о подчинении вошел в их плоть и кровь… Оттого на все государственные повинности, в том числе и на воинскую, они смотрят, как на дело законное и неизбежное, … Я заметил даже, что башкиры гордятся своими военными заслугами, с удовольствием вспоминая те или другие эпизоды из жизни существовавших прежде башкиро-мещерякских полков. Башкир охотнее идет в военную службу. Старые воины и до сих пор с гордостью щеголяют между своими однодеревенцами нашивками и значками, которые остались им от прежней службы"24. Несомненно, постфронтирный этап стал своеобразным завершением формирования менталитета башкир, с преобладанием в нем главенства военной службы в системе взаимоотношений с государством. Во многом именно на эту основу опиралась идеология вновь создаваемого Башкирского войска А.З. Валиди в 1917 году. Она проявилась также в общественном сознании башкирского народа при формировании Башкирской кавалерийской дивизии в годы Великой Отечественной войны.
Самым, наверное, интересным является то, что фронтирное наследие вышло вновь на политическую арену в связи с объявлением суверенитета и образования Республики Башкортостан в 90-е годы прошлого века. Результат его: дискуссии о суверенитете, особых взаимоотношениях центра и Башкортостана, вкладе башкир в создание российской государственности на Южном Урале, возрождении казачества, запрещение частной собственности на землю и многое другое – все это было подготовлено прежним периодом истории края.
|
