Усмотрения корпусных командиров.
(или о мотивах и характере присоединения Средней Азии к России).

Строительство новых внешнеполитических отношений между Россией и странами Центральной (Средней) Азии требует переосмысления причин и последствий многовекового процесса взаимосвязи этих гигантских регионов Евразии. После 1985 года наигранная радость по поводу прогрессивного значения присоединения (имярек страны) к России исчезла, маятник исторических исследований качнулся в другую сторону – массированного хуления тех же прогрессивных событий и даже не очень смешных попыток предъявления счетов за подавленную самобытную культуру и даже геноцид (!) среднеазиатского населения со стороны старшего брата. Но одновременно с этим, наблюдая вопиющий контраст утверждений, стало ясно, что в них больше политики, чем науки, а значит и истины…

Историческая наука со времен Геродота, выработала единственный действенный способ показа истины – обращение к источникам. В нашем случае – к источникам не столь уж древним всего то двухсот – трехсотлетней давности.

Как известно, наиболее правдивая информация упаковывается в документы и издания ограниченного пользования, те самые бумаги, что получают грифы служебного пользования, секретно, совершенно секретно, а в нашем случае рассмотрения событий многовековой давности – конфиденциально, сугубо конфиденциально. Время сняло с документов эти грифы, но уровень правдивости, а значит и ценности, теперь уже вполне доступный для исследователей информации, остался все тем же. О чем же свидетельствуют названные документы?

До Индии путь водяной сыскать…

Начнем с первого факта присоединения среднеазиатских территорий к России, которому в этом году исполняется без году триста лет. В 1700 г. хивинский хан Шах-Нияз обратился к царю Петру I с просьбой принять его в русское подданство. Это было вызвано стремлением найти защиту от бухарского хана, в зависимости от которого находилась тогда Хива. Петр I дал согласие, а через три года он подтвердил его новому хивинскому хану Аран-Мухаммеду. Об этом событии оповестила первая русская газета Ведомости в апреле 1703 года. Однако войны со шведами и турками отвлекли внимание Петра от Средней Азии и по сути дела реального присоединения Хивы не произошло.

Главной целью активизации политики России в Средней Азии для Петра I стали соображения обеспечения водного (по Каспийскому морю и р. Амударье) пути в Индию в целях торговли. Как свидетельствует один из первых документов характеризующих политику Петра I в регионе, Инструкция капитану от гвардии князю Черкасскому от февраля 14-го дня 1716 г. – отправленного с посольством в Хивинское ханство, в качестве основной цели планировалось: …просить у него (хана-В.Д.) судов и на них отпустить купчину по Амударье реке в Индию, наказав, чтоб изъехал её пока суда могут итить и оттоль бы ехал в Индию, примечал реки и озёра и описывал водяной и сухой путь, а особливо водяной к Индии тою или другими реками и возвратиться из Индии, тем же путём, или ежели услышит в Индии еще лучший путь к Каспийскому морю, то оным возвратиться и описать. Пункт 20-й той же Инструкции говорил об отправлении под видом купца морского офицера (поручика) Кожина, которому в отдельной инструкции также предписывалось: Ехать ему как его отпустит капитан от гвардии князь Черкасский, водою Амударьёю рекою (или другими кои в неё впадают) сколько возможно до Индии, под образом купчины, а настоящее дело, дабы до Индии путь водяной сыскать. Возвратиться назад тем же путём, разве что уведает ещё иной способнейший путь водяной, то им возвратиться, и везде как водяным, так и сухим путем, все, описывая, делать карту.

В состав посольства А. Бековича-Черкесского в 1717 г. была включена специальная морская команда численностью 232 человека во главе четырех морских офицеров, одного штурмана, а также 71 матросов и специалистов корабелов.

Для обеспечения этой главной задачи Петром I был задуман и осуществлен ряд политических мероприятий в отношении ханств Средней Азии. Первым из них можно считать, уже упомянутое, предоставление русского подданства Хивинскому хану Шаниязу со подвластным ему народом 30 июня 1700 г., а затем подтверждение этого, акта его приемнику на престоле, хану Аран-Мухаммеду в 1703 году.

Послу к хивинскому хану, Петром I было предписано хана хивинского склонить к верности и подданству, обещая наследственное владение оному. Для чего представлять ему гвардию к его службе и чтоб он, зато радел в наших интересах.

Буде он то охотно примет, а станет желать той гвардии и без неё ничего не станет делать, опасаясь своих людей, то оному её дать сколько пристойно, но чтобы были на его плате, а буде станет говорить, что перво нечем держать, то на год и на своём жаловании оставить, а впредь чтобы он платил. Послу предписывалось провести подобную же работу и в отношении Бухарского ханства: Будучи у Хивинского хана, проведать о бухарском, не можно ли его хотя не в подданство (ежели того нельзя сделать), но в дружбу привести таким же манером, ибо и там же ханы бедствуют от подданных.

Из Инструкции… данной видно, что российское правительство было хорошо осведомлено о политических процессах, происходивших в Хивинском и Бухарских ханствах, равно как и о мерах, привлекательных для восточных владык в сохранении трона. По сути дела Петром I предпринималась попытка установления политического контроля над среднеазиатскими ханствами не прямым присоединением к государству, а с помощью протектирования, ставшего характерным направлением в российской политике в этом регионе вплоть до 1917 года. Последующие полтора столетия показали, что путь в Среднюю Азию с побережья Каспия является чрезвычайно затруднительным, а водяной – попросту тупиковым, фантастическим.

В итоге, сразу после неудачи посольства А. Бековича-Черкесского в 1717 на каспийском направлении контактов со Средней Азией, предпринятых Петром I в 1700–1717 гг., происходит стратегический откат, выразившийся в ликвидации крепостей и пунктов базирования флота на полуострове Мангышлак и Балханском заливе (Красные воды), основанных в целях обеспечения именно этого направления в 1714-1715 гг. Повторные усилия с этого направления будут предприняты только через полтора века (1869-1873 гг.), уже в качестве вспомогательных главному движению в Среднюю Азию с севера, через Киргизскую степь (Казахстан).

Тем не менее концепция водяного пути в Индию еще долгие годы оставалась привлекательной в геополитических планах России в отношении Средней Азии. Правда, теперь она была обычно связана не с Каспием, а с Аральским морем и рекой Амударьей, доступ к которым мыслился по сухопутным путям, с севера.

Выдвижение рубежей

В 1722 г. Петром I высказывается обоснование северного направления в геополитическом продвижении в Среднюю Азию. Свидетельство об этом оставлено одним из сподвижников императора, активным проводником его восточной политики, генерал – майором А.И. Тевкелевым: В 1720 г. при его Императорском Величестве блаженной и высокой славы достойной памяти Государе Императору Петре Великом был я нижайший в Персидском походе старшим переводчиком в секретных делах, и по возвращении из Персидского похода Его Императорское Величество Император Петр Великий изволит иметь желание для всего отечества Российской Империи полезное намерение в приведении издревле слышимых и в тогдашнее время почти не известных обширных киргиз-кайсацких орд в Российское подданство Высокою своей монаршею особою меня нижайшего к тому употребить, намерение имел с тем, буде оная орда в точное подданство не желает, то стараться мне не смотря на великие издержки хотя бы до миллиона держать, но токмо чтобы одним листом под протекцию Российской Империи быть обязалась. Император России высказал четкое понимание политического решения обеспечения северного направления продвижения России в Среднюю Азию, избрав вариант установления протектората над территорией, лежащей на пути к государствам региона, а в итоге к границам Индии: Петр Великий в 1722 г. будучи в Персидском походе и в Астрахани через многих изволил уведомиться об одной орде; хотя де оная орда киргиз-кайсацкая степной и легкомысленный народ, токмо де всем азиатским странам и землям оная де орда ключ и врата; и той ради причины де орда потребна под Российской протекцией быть, чтобы только через их во всех азиатских странах комоникацию иметь к российской стороне полезные и способные меры взять. Но данная геополитическая концепция была осуществлена уже в первой трети XVIII в.

Регион Южного Урала был выбран в качестве главного геополитического направления неспроста. Главными факторами выбора стали удобные, многовековые караванные пути из Поволжья и Приуралья по маршруту р. Эмба – Восточное Приаралье – дельта Сырдарьи – Бухарский оазис, по которым шли торговые и иного рода контакты этой части Евразии с доисторических времен. О разработанности южно-уральского канала контактов со Средней Азией говорит и характерный состав населения южно-уральской лесостепной зоны, граничащей с Киргизской (Казахской степью), состоящего в значительной степени из переселенцев: Известно также, что эти беглецы-колонисты представляли собою предприимчивую, самую энергичную часть сельского населения.… Здесь находили себе приют и выходцы из киргизского плена, Туркестана, Бухары, Хивы и других мест, чему служат подтверждением и некоторые башкирские придания. Эти выходцы представляли собою самую разнообразную смесь национальностей, то были персияне, аравитяне, турки, каракалпаки, армяне, бухарцы, хивинцы, кубанцы, узбеки и бадахшанцы; некоторые из них приняли крещение и составили несколько родов или волостей, - к ним причисляются и двенадцать Минских волостей. Выходцы из Бухары и Хивы, называвшиеся в 1730 году служилыми тезиками, впоследствии смешались с башкирами.

Таким образом, правительство России, избрав для геополитического движения в Средней Азии северное направление, получило и значительный контингент подданных – выходцев из этого региона, хорошо знавших его, имевших в ряде случаев не прерванные родственные связи, владевших восточными языками. Во многом благодаря этому, Оренбург на ближайшие полтора века с момента своего основания (1735 г.), становится важнейшим центром научных, дипломатических, торговых и военных контактов со Средней Азией.

Непосредственным толчком к осуществлению всего проекта присоединения к России огромной территории Южного Урала и основания здесь г. Оренбурга, Оренбургской губернии – мощного геополитического плацдарма державы для долгосрочного многообразного влияния не только на регион Средней Азии, но и весь Средний Восток: от Ирана на западе до Кашгарии (Восточного Туркестана) на востоке, стало принятие в подданство Малого казахского жуза. Присягая на подданство России в 1731 г. хан малой киргизской орды (жуза) Абулахир обязался: 1) Охранять русские границы, смежные с землями киргизов; 2) защищать купеческие караваны при следовании их через степь; 3) давать подвластных своих в случае надобности как вспомогательное войско и 4) платить звериными шкурами. Взамен просил утвердить за его родом ханский титул на вечные времена.

Таким образом, в двух первых пунктах присяги прослеживаются главные геополитические цели России в отношении Средней Азии в этот период: безопасность торговых путей на Юг, вплоть до Индии.

Благодаря описанным организационным шагам, Россия заняла очень выгодные геополитические позиции в отношении Средней Азии. Территория Оренбургского края охватывала пространство с границей в 5500 вёрст, и включала в себя нынешние Оренбургскую, Самарскую, Челябинскую, часть Свердловской и Курганской областей, большую часть Башкирии. На территории края располагались богатейшие месторождения полезных ископаемых Урала, которые начали активно разрабатываться Россией с начала ХVII в. В распоряжении Оренбургского генерал-губернатора находился такой мощный воинский контингент, как Яицкое (Уральское) казачье войско (второе по численности в России из казачьих войск после Донского). Помимо его численности, большую роль для его использования в контактах с Востоком (охрана караванных путей, дозорная служба, карательные экспедиции и т. д. ) играло хорошее знакомство казаков-уральцев, как с территорией Киргизской степи, так и Хивинского ханства, куда они периодически ходили в набеги, а также нередко оказывались на долгие годы в плену.

Сама структура губернаторского управления была в значительной мере соорентирована на взаимоотношения с Востоком и, прежде всего со Средней Азией. Здесь создаётся уникальное для российской дипломатической системы учреждение, являющееся как бы филиалом Министерства иностранных дел страны во взаимоотношениях с регионом Средней Азии и сопредельных стран востока. Так внешними делами при Оренбургской губернской канцелярии ведала в 1650-70-х гг. XVIII в. Экспедиция пограничных дел, с 1799 по 1859 – Оренбургская пограничная комиссия.

Деятельность комиссии включала в себя организацию дипломатических миссий к главам среднеазиатских государств; разбор дел и тяжб среди подданных России казахов; сбор экономической, политической и научной информации обо всем регионе Средней Азии и сопредельных стран (от Кашгарии до Ирана) и многие другие вопросы. Фактически Оренбургская пограничная комиссия являлась главной организацией по выработке концепции русской национальной политики в отношении региона Средней Азии и в значительной степени – всей геополитической модели России в отношении стран Среднего Востока. И именно её архивные материалы содержат в себе ту ценнейшую объективную информацию, которая способна нарисовать подлинную картину мотивов и характера присоединения Средней Азии и России на протяжении более чем полутора века.

Типичным для периода примерно в 100 лет (с 1734 по 1839) стали документы свидетельствующие лишь о заботе развития безопасной торговле между Россией с одной стороны и среднеазиатскими ханствами (Хивинским, Бухарским и Кокандским) с другой. Проблемы безопасности были, надо признать, очень серьёзными, так как прохождение русскими и среднеазиатскими караванами Киргизской степи (Казахстана) было предприятием весьма опасным из-за постоянного разбойничьего промысла многих казахских родов, так называемой баранты.

Этим вопросам, например, посвящена Записка о сведениях собранных коллежским советником Бекчуриным в бытность его в 1780 и 1781 гг. в Бухарии относительно удобностей местоположения и других обстоятельств тамошних областей. В тексте конфиденциального документа невозможно найти никаких экспансионистских побуждений на колониальные захваты: Реки Сырдарья и протекающая там же Куван – Дарья … которыми можно иметь водяную коммуникацию от сего места в Хиву и Кунгард, а оттоле по реке Аму-Дарье и городом Балху, Кундузу, Бабахшану (Бадахшану – В.Д.) и прочим не далее односуточной езды от той реки расположенных и до самых индийских областей. Река Аму-Дарья величиною почти не менее Волги и из помянутых городов кроме других товаров можно вывозить на судах Бадахшанский камень лапис-лазурь, а по Сыр-Дарье также удобно судоходство вверх до городов: Туркестана, Ташкении, Кашкары и прочих отколь тамошние жители привозят для отправления в Россию цитварного семя и другие товары.

Кунградский и Хивинский народ нагружая на суда купеческий товар в Бухарии при берегах Аму-Дарьи спускают вниз оной в Аральское море и оттоль до устья реки Сыр-Дарьи, где купечество выгружают оной и, накладывая оной на верблюдов следуют в Оренбург и Астрахань.

Если при урочище Учергинском по правую сторону Сыр-Дарьи построить крепость и снабдить оную пристойным числом войска, то вся загнездившаяся при реках Сыр- и Куван-Дарья киргиз-кайсацкая разбойническая шалость навсегда была бы пресечена, потому что узбекские хищники состоят только при этих реках…

Более того, Бекчурину предлагалось напрямую, к обоюдной пользе привлечь к нормализации торговли и Бухарское ханство: Поустроении крепости можно требовать от Бухарского хана, чтобы и он учредил в своих пределах по Сыр-Дарье свои бекетыдля прибытия караванов от киргиз-кайсацких набегов к обоюдной пользе.

В Оренбурге в 20-х 30-х годах 19-го века прилагают большие усилия с одной стороны по созданию здесь специальной торговой компании для торговли со Средней Азией, с другой к эффективной охране караванов от разбоев в степи. Отношения с государствами Средней Азии заметно активизируются с приходом на пост Оренбургского генерал-губернатора в 1833 году, энергичного и высокообразованного генерала В.А. Перовского. Приводимый ниже документ, составленный на его имя тогдашним председателем Оренбургской пограничной комиссии, полковником Григорием Федоровичем Генсом, кстати, лично побывавшем в Бухаре еще в 1820 году, свидетельствует лишь о заботе о бесперебойности торговли:

Председателя Оренбургской пограничной комиссии
РАПОРТ

Ваше Превосходительство, при предписании от 6-го числа сего месяца №1419 изволил препроводить ко мне список в отношения к Вам Г. Сенатора Родофиникина от 11-го сентября № 2164 касательно хода заграничной торговли здешней и появления в Бухаре английских товаров.

Обращая всегда внимание на все, что может иметь влияние на торговлю, я старался разведать между азиатцами о подробностях обстоятельств объявленных караванным начальником Рахимбаем Атамбаевым.

Все подтверждали его сведения о которых имел честь донести Вашему Превосходительству, не прибавляя однако ничего особенного или нового, а возвратившиеся с Нижегородской ярмарки бухарцы рассказывали, что цена на кисею понизилась процентов до 20-ти, почитая то последствием привоза сей ткани в Бухарию из Индии и происходящего от того уменьшения требования ея.

За всем тем можно было почитать привоз английских товаров в Бухарию из Индии явлением случайным, но вдруг еще до прибытия сюда последнего хивинского каравана, распространился слух о привозе английских товаров в Хиву и Бухарию из Турции через Персию. По приходе каравана я расспросил караванного начальника Рузумбая Юсупова, и он рассказал сие следующее:

Несколько человек афганцев привезли примерно на 10-ти верблюдах в Хиву из Тегерана через Астрабад английского изделия: ситцы, бумажные платки, коленкор и сукно. Товары сии куплены афганцами в Турции, не очень далеко от Константинополя, но в каком именно месте Рузумбай не знает. В Хиву они пришли в мае месяце сего года и по малолюдству тамошнему и бывшему тогда голоду не хотели там продавать товаров своих, были однако принужденны для выручки денег на пошлину продать небольшую часть оных, а остальные повезли в Бухарию, где надеялись сбыть оные по ценам выгодным.

Из сего видно, что уже другим путем привезены в Бухарию английские товары, но участвуют –ли прямо в этих действиях сами англичане и в какой мере, не известно, и потому я нашел нужным отправляющемуся в Бухарию г. переводчику Демезону сверх данного ему письменного наставления объяснить еще изустно важность предмета сего и те обстоятельства оного, на которые он должен обратить преимущественно внимание свое.

Не подвержено никакому сомнению, что англичане всемерно стараться будут сбывать товары свои в соседственных нам областях Средней Азии и как они действуют большей частью огромными капиталами и соединенными силами посредством торговых компаний, то действия их бывают гораздо успешнее нежели усилия частных торговцев, и если они даже не успеют учредить постоянный сбыт своих мануфактурных изделий по соперничеству купцов Российских, то они могут всегда верно и выгодно сбывать в Азии оружие и порох и всем необходимо нужно сколько возможно препятствовать сношения их с ближайшими к нам азиатцами, что, по моему мнению, всего лучше могло бы быть достигнуто учреждением торговой кампании в Оренбурге с чем состоялось уже предположение в 1824 году

Все сие имею честь передать почтительнейше благорассмотрению Вашего Превосходительства,